От этого взгляда он тут же забыл все заученные извинения. Он не находил слов, не знал, что сказать. Он хотел только одного: чтобы она знала, что он дурак.
— Я пришел сказать, что был неправ. Мне следовало бы посмотреть на все твоими глазами. Я слишком много от тебя требовал, Холли, требовал невозможного. Я не должен был так поступать.
— Извинение принимается, — тихо и нежно сказала Холли. — Я не собиралась ничего скрывать от тебя. Ничего. Правда. Я думала, что смогу справиться со всем сама. Но потом… Когда эти алкаши попали к тебе в тюрьму, я поняла, что совершила ошибку. Я ведь могла предотвратить это происшествие.
— Думаю, нам нужно забыть ту злосчастную ночь. Она позади. Все ее пережили. Нарушители порядка понесли заслуженное наказание: мучительно приходили в себя после пьянки. Едва ли они захотят пережить подобное еще раз.
Холли улыбнулась.
— Бабушкино «предприятие» закрыто.
Кэм долго смотрел на Холли, думая, какая она красивая, какая нежная, какая… манящая.
— Перл повезло: у нее есть ты. Ты, которая сражается и защищает ее изо всех сил, которая верна ей сверх всякой меры.
Кэм теперь ясно понимал, что именно это ему нравилось в этой женщине. Интересно, стала бы она так же сражаться и защищать его?
— Кэм, бабушка согласилась уехать со мной после слушания ее дела в суде при условии, если судья разрешит ей отъезд.
Внутри у Кэма все перевернулось, как это было уже сегодня, когда Перл сообщила ему эту новость.
— В таком случае я хотел бы, чтобы судья отказал ей в отъезде из округа.
Бровь Холли взметнулась вверх от удивления.
— Тогда бы и ты не уехала, а осталась здесь, — добавил Кэм.
— Кэм, у меня начинается учебный год. К тому же смена обстановки пойдет на пользу бабушке.
Но ему от этого никакой пользы не будет. Как, впрочем, и Перл. Он был в этом уверен. Что же касается Холли, то Кэму очень хотелось, чтобы она была счастлива в этом небольшом городке. Как было бы хорошо, если бы именно он сделал ее счастливой!
— Холли, учительница нужна и здесь, — сказал он. — Подумай над этим.
Она посмотрела на него широко открытыми глазами, с любопытством и удивлением, потом взглянула на руки и положила их на колени.
— Я не могу здесь остаться, — сказала она так тихо, что Кэм едва слышал ее. — Я должна отсюда уехать, как ты когда-то уехал из Чикаго, Кэм.
— Что ты имеешь в виду?
Холли поднялась, подошла к самому краю крыльца и обхватила себя руками, будто теплой ночью ей стало вдруг холодно.
— Однажды в этом городе мне уже пришлось пережить обиду и разочарование. Как-то летом я приехала в гости к бабушке Перл и влюбилась. Тогда мне казалось, что это была любовь. — Холли глубоко вздохнула. — Мне было семнадцать лет, ему девятнадцать. Когда… когда я поняла, что беременна, я наивно подумала, что мы поженимся. Я… не сомневалась, что хочу иметь детей. Много детей.
— Что же случилось, Холли?
— Он не разделил со мной мои мечты. У него было другое мнение на этот счет. Я… я уехала отсюда и… — Ее голос надломился. — Я потеряла ребенка.
Кэм подошел и обнял Холли, шепча ей нежные и ласковые слова. Сейчас ему было все равно, какие именно. Главное — ему хотелось, чтобы Холли поняла, что она не одинока, что он рядом с ней и переживает за нее.
Постепенно Холли успокоилась, перестала плакать и лишь продолжала сопеть.
— Это было давно. Но, вернувшись сюда…
Теперь Кэм окончательно понял, что ей не хотелось здесь оставаться. Гринз-Холлоу был всего-навсего городом, а город не может причинять боль. Не Холли-то смотрела на этот город совсем другими глазами, у нее к нему было свое особое отношение. Нет, она здесь не останется.
— Спасибо, что ты мне это рассказала.
Холли попыталась смахнуть слезы, но у нее ничего не получилось.
— Мне кажется, нам обоим досталось в этой жизни, — сказала она с горечью.
— Да…
Кэм крепче прижал к себе Холли и осторожно коснулся губами ее губ.
— Вот почему ты стала учительницей, да? — спросил он. Холли любила детей, но не смогла иметь своего собственного ребенка, которого ей так хотелось.
— Мы все находим способы компенсации наших потерь, — прошептала Холли, кивнув.
Вскоре и Кэму придется пережить потерю. Он потеряет Холли, женщину, которая стала значить для него гораздо больше, чем сама жизнь.
Он наклонил голову и вновь поцеловал ее. На этот раз по-настоящему, боясь, что целует ее в последний раз, стараясь запомнить необыкновенный вкус ее губ.
Холли была податливой и нежной, такой же ласковой, как и окутывавшая их ночь. Кэм хотел, чтобы поцелуй этот никогда не кончался.