Холли не одобряла поведение бабушки. Но знал ли об этом Кэм? Вряд ли. Бабушка нарушила закон, и ей, конечно же, придется поплатиться за это.
Холли и сама уже расплачивалась за содеянное.
Она потеряла Кэма, и эта потеря причинила ей гораздо большую боль, чем она могла предположить.
Она уже сожалела о своем приезде в Гринз-Холлоу. Но ведь у нее не было выбора.
Ей, однако, не следовало влюбляться в Кэма. Этого она могла бы избежать, памятуя о прошлых неприятностях.
Ее безрассудство лишь причинило ей боль, и помогать бабушке в таком состоянии Холли было гораздо тяжелее.
Консультация с адвокатом продолжалась еще полчаса. Вард Буханан задал бабушке еще несколько вопросов относительно ее дела и затем предложил им свой план, состоявший из четырех пунктов. Упор в защите делался на возраст, на то, что это был ее первый проступок, на уважении к ней со стороны горожан и на ее раскаяние.
— Как вы думаете, какое наказание ей грозит? — спросила Холли адвоката, когда тот закончил говорить. Ей понравился его план. В нем не было ни слова о старческом маразме или злостном неуважении к закону. План внушал доверие.
Буханан сплел пальцы.
— Слушание будет вести судья Макбейн. Надеюсь, он примет во внимание нашу просьбу. — Адвокат повернулся к своей клиентке: — Я бы посоветовал вам не напоминать судье Макбейну, что вы знаете его с пеленок.
Бабушка фыркнула, собираясь что-то сказать, но тут же передумала и закрыла рот.
Кэм перебирал документы, лежавшие у него на столе, не вникая в их содержание и не имея никакого желания работать над ними. Сейчас он хотел только одного — вернуться во времени на неделю назад и повести себя с Холли совершенно иначе.
Ему хотелось, чтобы все было по-другому. Но как? Он этого не знал. Что сделано, то сделано. И Кэм больше не мог Холли верить.
Вера для него значила очень много. Она была для него абсолютно всем.
Холли ведь тоже знала это. Они говорили об этом за ужином в Юреке, не так ли? Сколько же ей было известно в тот момент обо всей этой истории с самогонным аппаратом? Почему она ничего не сказала ему?
Кэму было больно и обидно. От этого он целыми днями был раздражен, не находя себе места, а ночью не мог сомкнуть глаз. Нет, признался себе Кэм, заснуть он не мог вовсе не от боли и обиды. Ему не хватало Холли. Он просто страдал по ней. Вот почему он не спал ночами.
Да, в какой-то момент он потерял бдительность и позволил Холли овладеть его сердцем. Кэм потер лоб, проклиная постоянную головную боль, которая изматывала его вот уже целую неделю. Он проклинал свою собственную глупость, себя за то, что чуть было не влюбился… Чуть было не влюбился? Нет, нет, это совсем не так. Дело в том, что он именно ВЛЮБИЛСЯ в Холли.
И сейчас Кэму нужно было решить одну-единственную проблему: как выбраться из этого положения? Что нужно было сделать, чтобы забыть эту женщину, забыть, что она для него значила, забыть ее милую улыбку и то, как она нежилась в его объятиях? Но ее полные страсти поцелуи забыть было невозможно.
О, черт! Он собрал все бумаги, лежавшие перед ним на столе, и бросил их в ящик стола.
Кэм услышал, как открылась дверь его офиса, поднял глаза, радуясь возможности отвлечься от навязчивых мыслей. Но радость его была недолгой, так как он увидел пять парадно одетых пожилых дам, вошедших в кабинет и остановившихся у порога.
Мисс Хати, хозяйка почты, возглавляла группу. Она прошла вперед, за ней все остальные.
— Леди… — Кэм кивнул, приветствуя женщин и предчувствуя что-то неладное. — Чем могу помочь?
Все пятеро молча переглянулись, и наконец заговорила Хати.
— Мы пришли к вам с добровольным признанием.
Так он и думал!
Этого ему только не хватало!
Кэм перевел взгляд с Хати на ее приятельниц и посмотрел на каждую в отдельности.
— Все?
— Да, все, — ответили они хором, будто репетировали этот ответ несколько последних вечеров подряд.
Кора Джеймс вытянула вперед руки.
— Если хотите, шериф, можете надеть на нас наручники.
— Да, — согласились остальные.
Кэм посмотрел на пять пар гордо вытянутых, но дрожащих рук. Где эти хрупкие старушки взяли силы, чтобы тащить самогонный аппарат по холмистой местности? — спросил он себя.
Холли! Он был уверен: это ее рук дело. Она ведь сказала ему, что поговорит с этими женщинами. Так поэтому они здесь?
Кэм заскрежетал зубами. Он хотел только одного: пойти домой и утопить свои горести в банке холодного пива. Ему хотелось забыть, как Холли выглядела в лунном свете, забыть ее загадочную улыбку и ее мягкую, как бархат, кожу.