Обычно интерес к шизофрении является симптомом собственной внутренней борьбы человека в данной области. Часто первым признаком коварного развития шизофренического процесса в человеке бывает страх есть публично.
Арни громко болтал о своем желании встретиться с Глобом, но не в своем собственном доме или в докторском кабинете, а в хорошо известном на весь Левистоун баре-ресторане «Ивы». Может быть, эта встреча представляла собой реакцию на начинающийся болезненный процесс? Пытаясь бороться со своим страхом, Арни Котт интуитивно стремится преодолеть ситуацию, вызывающую запутывание пищевой функции, стараясь вернуть себя в нормальное состояние?
Глоб думал о предстоящей встрече, о вызвавших ее причинах. Постепенно, медленными и непостижимыми путями его мысли вернулись к собственным проблемам.
Влиятельный человек в колониальном мире, хотя и совершенно неизвестный на Земле, Арни Котт контролировал многомиллионный союзный фонд. Настоящий феодальный барон. «Если бы Котт взял меня в штат, — мечтал Глоб, — я мог бы заплатить все обременительные долги. Эти отвратительные налоговые законы! Подоходный налог возрос до двадцати процентов. Проклятые поборы всегда только растут. Наконец мы могли бы начать новую обеспеченную жизнь, не влезая постоянно при этом в долги».
К тому же старина Арни, кажется, швед или датчанин, со светлой кожей, и для Глоба не будет необходимости подкрашиваться перед каждым приемом. И, наконец, президент водопроводчиков никогда не имел репутации формалиста.
«Милтон Глоб — личный психиатр Арни Котта — звучит здорово», — доктор улыбался своим мыслям.
Его главная задача при первой встрече состояла в том, чтобы поддержать взгляды будущего пациента, подыграть ему, не вылить случайно на старину Арни ушат холодной воды, даже если, скажем, его идеи не лезут ни в какие ворота. Чертовски сложно переубедить этого человека. Да и просто недипломатично. «Я соглашусь с твоей точкой зрения, Арни, — думал доктор Глоб, готовый изменить своим профессиональным взглядам по мере приближения к Левистоуну. — Да! Со всех точек зрения, это будет прекрасная сделка».
За долгую врачебную практику он имел дело с таким множеством внутриобщественных ситуаций у своих пациентов — робких, замкнутых шизоидных личностей, что для него справиться с любым человеческим конфликтом было делом несложным.
Если шизофренический процесс у Арни зашел так далеко, что потребуется привести в действие тяжелую артиллерию врачебного искусства, то он смело может опереться на него, доктора Глоба.
«Да, пахнет жареным», — подумал размечтавшийся психиатр и увеличил скорость вертолета до максимума.
Шикарный ресторан «Ивы» был окружен рвом с холодной голубой водой.
Били фонтаны, увлажняя воздух, а вокруг стеклянного одноэтажного здания большими купами росли кусты бугенвилии с цветами всевозможных оттенков: от пурпурных до янтарных и ржаво-красных. Спустившись к ресторану с вертолетной площадки по черной из сварного железа лестнице, Милтон Глоб сразу заметил всю ожидавшую его компанию. Арни Котт сидел с потрясающей рыжей неподдающейся описанию бабой и каким-то парнем, одетым в комбинезон ремонтника и парусиновую куртку.
«Да здесь у вас настоящее бесклассовое общество», — философически заметил Глоб.
Горбатый мостик помог ему перебраться через ров. Двери широко распахнулись, и он вошел в зал, миновав стойку бара, поморщившись, на мгновение задержался возле отрешенно импровизировавшего джаз-комбо и затем окликнул компанию:
— Привет, Арни!
— Привет, Док, — президент водопроводчиков поднялся навстречу и представил присутствующих друг другу. — Дор, это Доктор Глоб. Дорин Андертон. А это мой механик — Джек Болен — настоящий кудесник. Джек, это крупнейший из живущих психиатров — Мил Глоб.
Все дружно закивали друг другу и обменялись рукопожатиями.
— Так уж и крупнейший, — садясь к столу, пробормотал Глоб. — Вот швейцарцы действительно доминируют в нашей сфере…
Но в глубине души он был польщен ложью, допущенной Арни при его представлении. Его лицо прямо просияло от удовольствия.
— Извините, что заставил вас так долго ждать. Я вынужден был слетать в Нью-Израиль. Бо…босли Тувим нуждался в моей консультации по медицинскому вопросу, который, как он считал, требовал немедленного решения.
— Ловкий парень этот Бос, — заметил Арни. Он с удовольствием раскурил прекрасную сигару хорошо известной на Земле марки «Оптимо-Адмирал». По-настоящему удачливый делец. Но давайте перейдем к делу. Подождите, я закажу вам выпить. — Подозвав рукой официантку, он вопросительно посмотрел на Глоба.
— Скотч, если есть, — сказал он.
— «Катти Сарк», сэр, — ответила официантка.
— О, прекрасно! Без льда, пожалуйста.
— Ну, ладно, — сказал нетерпеливо Арни. — Теперь послушайте, Док. Вы нашли для меня какого-нибудь выдающегося шизофреника или нет? — он вопросительно смотрел на Глоба.
— Угу, — ответил тот, вспомнив свой совсем недавний визит в Нью-Израиль. — Манфред Стинер.
— Он имеет какое-нибудь отношение к Норберту Стинеру?
— Самое непосредственное — это его сын. Думаю, я не нарушу никакой врачебной тайны, если скажу вам, что ребенок находится в лагере Бен-Гуриона. В общем, обычный случай аутизма с самого рождения. Мать ребенка — холодная, интеллектуальная, шизоидная личность, действующая по инструкции. Отец…
— Отец — мертв, — коротко перебил Арни.
— Да. Очень прискорбно. Славный малый, но депрессивный. Как вам известно, это было самоубийство. Типичный импульс во время подавленного состояния. Удивительно, что он раньше этого не сделал.
— По телефону вы рассказывали мне о теории темпоральных фазовых сдвигов у некоторых шизофреников, — сказал Арни.
— Да, у них нарушается внутреннее чувство времени. — Все трое внимательно слушали доктора, и тот оседлал своего любимого конька. Конечно, необходимо произвести детальную проверку теоретических построений, но это — дело ближайшего будущего. — А затем без малейших колебаний или стыда изложил теорию швейцарцев как свою собственную.
— Очень интересно, — заметил Арни, сильно пораженный услышанным и, повернувшись к Болену, спросил:
— Как ты считаешь, можно построить такую комнату с замедленными картинами?
— Без сомнения, — вяло пробормотал Джек.
— А также создать специальные сенсоры, — продолжал доктор, — вывести с их помощью органы чувств пациента из комнаты во внешний мир. Зрение, слух…
— И это возможно сделать, — поддержал Болен.
— А как насчет… — нетерпеливо и очень заинтересованно начал Арни. Может ли шизофреник убежать так далеко во времени, что действительно окажется в будущем по отношению к нам?
В знак согласия Глоб только пожал плечами.
В совершенном возбуждении Арни повернулся к Джеку и даже начал заикаться от волнения:
— Эй! Джек! Вот это да! Черт возьми! Мне нужно было стать психиатром.
Хочешь — замедляешь его, дьявола. Хочешь — ускоряешь. Ты только послушай!
Пожалуйста, пусть перемещается в другую временную фазу. Но пусть и поделится с нами своими ощущениями в ней. Верно, Болен?
— В этом-то и вся загвоздка, — заметил Глоб. — В случаях аутизма особенно ослаблена способность к межличностным контактам.
— Я понимаю, — сказал Арни, но возражения Глоба ничуть не охладили его пыл. — Черт возьми! Я достаточно знаю по этому вопросу, чтобы видеть выход. Не расшифровал ли много лет тому назад язык шизофреников Карл Янг?
— Да, — подтвердил доктор. — Несколько десятилетий тому назад Янгу действительно удалось расшифровать особый язык шизофреников. Но в случае детского аутизма, как у Манфреда, совсем нет никакого языка, по крайней мере, при помощи которого можно общаться. Возможно, в голове ребенка-аутиста присутствуют отдельные общечеловеческие чувства, желания, образы… но никаких связанных с ними слов.
— Вот, говно! — сказал Арни.
Девушка осуждающе на него глянула.