Послушайте! Принесите, пожалуйста, еще крекеров, а я в качестве угощения достану масло и икру.
Он улыбнулся ей и был вознагражден ответной сияющей улыбкой: ее глаза засверкали в ожидании чего-то особенного, она импульсивно вскочила и, как девочка, побежала на кухню. Наконец они сидели рядом за наспех собранным столом и намазывали черные маслянистые икринки из маленькой баночки на крекеры.
— Ничто не сравнится по вкусу с натуральной икрой, — сияя от счастья, сказал Сильвия. — Я ела ее единственный раз в жизни в ресторане в Сан-Франциско.
— Посмотрите, что у меня есть еще. — Он извлек из чемодана бутылку. Зеленое венгерское с винного завода «Буэна Виста» в Калифорнии старейшего винодельческого производства штата.
Они потягивали вино из бокалов на тонких изящных ножках. (Отто также вытащил и бокалы). Сильвия лежала на кушетке с полузакрытыми глазами:
— Ах, дорогой, это похоже на сказку. Нереальность.
— Но все происходит наяву. — Отто поставил бокал и склонился над ней.
Она пристально смотрела на него, медленно и ровно дыша, как спящая. Она точно представляла себе, что последует дальше. И, когда он наклонялся к ней ниже и ниже, она не шевелилась и не пыталась выскользнуть.
Еда и вино, подсчитал Отто, когда держал Сильвию в объятьях, обошлись ему в сотню долларов. В конце концов, удовольствие, которое он получал, стоило того.
Он получил гораздо больше, подумал Отто немного позже, когда они перешли из гостиной в погруженную в полумрак спальню с занавешенными окнами, как он понимал, специально подготовленную для такого случая.
— Со мной прежде не происходило ничего подобного, — пробормотала Сильвия. Ее голос, томный и страстный, звучал как будто издалека. — Это от того, что я пьяна? Ах, Боже мой…
Она надолго замолчала.
— Я, наверное, схожу с ума? — бормотала она. — Должно быть, я ненормальная. Не могу поверить, что это — реальность. Как может такое случиться? Как можно осуждать за то, что происходит во сне?
Затем она совсем замолчала.
Она была точно из того сорта женщин, который он любил — много не разговаривала.
«Что же такое безумие?» — думал Джек Болен. Безумием было то, что он где-то потерял Манфреда Стинера, но не помнил, при каких обстоятельствах.
Он почти ничего не помнил из того, что произошло ночью в квартире Арни Котта, и старался постепенно из рассказа Дорин воспроизвести, что же там случилось. Безумие — это необходимость судить о своей жизни по рассказам других.
Но провал в памяти вызывал и более глубокое беспокойство. Он показывал, что его душа совершила резкий скачок вперед во времени. Это случилось с ним на каком-то подсознательном уровне и очень важный отрезок жизни теперь утерян. Он сидел в гостиной Арни Котта, думая о предстоящем вечере, а когда тот в действительности наступил, то он просто обошел его.
Серьезное расстройство чувства времени, которое доктор Глоб считал основной причиной шизофрении, теперь беспокоило Джека. Вечер у Арни действительно имел место… но за пределами временной последовательности.
Во всяком случае, нет никакой возможности ее восстановить. События лежали в прошлом. А нарушения чувства прошлого являлось симптомом не шизофрении, а маниакально-депрессивного психоза. Его же проблем — в будущем. И его будущее, как он теперь отчетливо понимал, связано главным образом с Арни Коттом, с его инстинктивным стремлением к мести.
«Есть ли у нас хоть шанс против Арни?» — спрашивал он себя. — Почти ни одного".
Отвернувшись от окна в гостиной Дорин, он медленно прошел в спальню и стал пристально рассматривать девушку, спящую на большой двуспальной кровати. Пока он стоял, глядя на нее, он проснулась и улыбнулась ему.
— Я видела преудивительнейший сон, — сказала она. — Как будто я дирижировала Си-минорной мессой Баха. Но когда я дошла до середины произведения, кто-то подошел и отнял у меня дирижерскую палочку. — Она задумчиво нахмурила брови. — Действительно, почему я должна была дирижировать мессой? Мне даже и не очень она нравится. У Арни есть запись этой мессы, он постоянно слушает ее поздними вечерами.
Джек подумал о своих снах, посещавших его последнее время — неясные, смутные формы, что-то происходило в высоком здании со множеством комнат, ястребы или грифы, кружились где-то бесконечно высоко над головой. И какая-то чудовищная тварь в буфете… Он не видел ее там, а только чувствовал постороннее присутствие.
— Сны обычно имеют отношение к будущему, — сказала Дорин. Они вызываются личностным потенциалом. Арни хочет основать симфонический оркестр в Левистоуне, он постоянно говорит об этом с Босли Тувимом в Нью-Израиле. Возможно, я стану дирижером, и этим вызван мой сон. — Она соскользнула с кровати и встала во весь рост — голая, стройная, гладкая.
— Дорин, — сказал Джек спокойным голосом. — Я не помню событий прошлой ночи. Что стало с Манфредом?
— Он остался с Арни. Его отправят обратно в лагерь. Арни сказал, что сам позаботится об этом. Он постоянно ездит в Нью-Израиль и навещает своего сына Сэма Эстергази. Арни сказал мне, что отправится туда сегодня.
— После паузы девушка добавила:
— Джек… бывали у тебя прежде случаи амнезии?
— Нет, — ответил он.
— Она, по всей видимости, вызвана потрясением от придирок Арни. Как я заметила, людям крайне тяжело иметь с ним дело.
— Возможно, так, — согласился Джек.
— Хочешь позавтракать? — она вытаскивала из комода чистую одежду: блузку, нижнее белье. — Я приготовлю яйца с беконом — прекрасной консервированной датской ветчиной. — Поколебавшись, она добавила:
— Еда из деликатесов, которые поставляет Арни. Но они действительно хороши.
— Мне стало гораздо лучше, — сказал Джек.
— После того, как мы легли спать вчера вечером, я долго не могла заснуть, гадая, что сделает Арни. Я имею ввиду — с нами. Думаю, что это будет твоей задачей, Джек. Тебе следует нажать на мистера И, чтобы он отозвал тебя отсюда. Ты должен подготовиться к мести Арни. Мы оба должны.
Конечно же, Арни выгонит меня, это обязательно. Но меня это не беспокоит у меня есть ты.
— Да, это так, я у тебя есть, — автоматически произнес Джек.
— Вообще-то Арни Котт — человек достаточно гуманный, — сказала Дорин, — и поэтому все не так страшно. Я предпочитаю иметь дело с ним, а не с Манфредом, я действительно не могу находиться рядом с этим ребенком.
Вчерашняя ночь была ужасной. Я чувствовала, как отвратительные, холодные, плоские щупальца двигаются по комнате и в моем мозгу… какие-то грязные, злые мысли, которые, казалось, находились не во мне или рядом со мной, но где-то неподалеку. Я знаю, откуда они приходили. — Слегка помедлив, она сказал:
— Этот ребенок. Это его мысли.
Пока девушка жарила бекон и разогревала кофе, Джек накрывал на стол, а затем они сели завтракать. Он чувствовал себя на много лучше, видя, пробуя и обоняя пищу, которая вкусно пахал, и осознавая, что рядом с ним находится прекрасная девушка с длинными, тяжелыми, отливающими рыжими волосами, перехваченными позади яркой ленточкой.
— Твой сын похож на Манфреда? — спросила она.
— Ах, черт! Конечно нет.
— Он останется с тобой или…
— С Сильвией? — подсказал Джек. — Он останется с матерью.
— Он хорошенькая?
— Я бы сказал — да.
— Знаешь, Джек, прошлой ночью, когда я лежала без сна и размышляла… то подумала, что, вероятно, Арни не станет возвращать Манфреда в лагерь.
Для чего еще можно использовать это несчастное создание? У Арни богатое воображение. План купить землю в горах Рузвельта провалился… Возможно, он будет искать совершенно новое применение пророческому дару Манфреда. То же самое произошло со мной. Возможно, он будет искать контакта с Манфредом через Гелиогабала, своего дрессированного бликмана. — Дорин замолчала, и они стали завтракать, уткнувшись в свои тарелки.
— Наверное, ты права, — сказал Джек. Ему стало дурно от ее слов. Они прозвучали так верно, так правдоподобно.