Григорий вешает трубку и смотрит на меня.
— Поехали.
Я смеюсь и не потому, что мне весело. Григорий произносит это так, словно это разумная просьба после того, как он ворвался в дом незнакомки под звуки выстрелов, а не постучал в дверь, как цивилизованный человек.
Кроме этого, он кажется... нормальным. Никаких безумных глаз или размахивания пистолетом. Но это ненормально. Это безумие. Он сумасшедший, если думает, что я куда-то пойду с ним.
Однако я прекрасно осознаю присутствие Лео позади меня. Все, что я делаю или говорю, должно быть продумано. Все кажется сюрреалистичным, как будто я наблюдаю за происходящим на расстоянии. Но это происходит на самом деле. Реальные действия с реальными последствиями.
Виктор подходит к окну, выходящему на дорогу, и выглядывает наружу, на улицу.
— Компания.
— Сколько? — Спрашивает Григорий.
— Ше… восемь.
— Ублюдки.
— Вы пришли, чтобы разобрать с нами? — Я ненавижу себя за то, что задала этот вопрос в присутствии Лео, но я не знаю, что еще можно сделать. Отправлять его обратно в комнату звучит еще более рискованно, чем держать его здесь со мной.
Григорий и Виктор переглядываются, выглядя искренне озадаченными моим вопросом.
— Разобраться с вами? Конечно, нет. — В голосе появляется больше акцента, чем раньше, каким-то образом добавляя искренности. Григорий звучит искренне, и это немного улучшает ситуацию.
У меня нет причин доверять ему, кроме того факта, что он пока не причинил нам вреда. Он — или Виктор — могли застрелить меня в ту же минуту, как вошли в квартиру.
Удушающее состояние страха, в котором я пребывала с тех пор, как услышала первый выстрел, немного ослабевает.
Виктор снова подошел к окну. Он выглядывает наружу, затем говорит что-то по-русски. Я не понимаю ни слова, но у меня нет проблем с чтением тона.
Срочность.
— Нам нужно идти, — заявляет Григорий.
Я бегу на адреналине и в замешательстве. Я понятия не имею, кто такие Григорий и Виктор и почему они здесь. Но я не могу придумать ни одной причины, по которой они могли бы лгать о прибытии новых людей. Я уже в их власти.
Внезапно в руке Григория оказывается пистолет.
Адреналин разливается, смешиваясь со страхом. Я отказываюсь позволить ему парализовать меня. Слишком многое сейчас поставлено на карту. Я волнуюсь из-за всего, что может случиться позже.
У одного из маминых парней, когда я училась в шестом классе, был шкаф с оружием. Его звали Эрик, и он с честью демобилизовался из армии. Его пути с мамой пересеклись на собрании анонимных алкоголиков во время одной из ее попыток протрезветь.
Их отношения закончились, как только она снова начала употреблять — и воровать у него. Но в течение нескольких месяцев я чувствовала, что эта семья была самая близкая к полноценной.
Когда мы ненадолго переехали к нему, я помогала Эрику чистить оружие, молча наслаждаясь, когда мама суетилась из-за того, что я к ним прикасалась. В кои-то веки мне показалось, что ей не все равно, хотя я почти уверена, что это было больше для того, чтобы произвести впечатление на Эрика своими родительскими способностями, чем для того, чтобы по-настоящему беспокоиться о моей безопасности.
В шестом классе я в последний раз видела пистолет вживую — до сегодняшнего дня. Виктор теперь держит его в руках. Они направлены не в нашу сторону, создавая непрочную иллюзию защиты.
Я знаю, что это может измениться очень быстро.
— Ты готова? — Спрашивает Виктор.
Это вопрос, а не требование. Но я знаю, что на него есть только один правильный ответ.
Я понятия не имею, чего эти мужчины хотят от меня. В данный момент они кажутся защитниками. У меня нет уверенности, что это не очередная иллюзия, и нет другого выбора, кроме как доверять ей.
— Секундочку. — Я помогаю Лео надеть пальто и застегиваю его до упора, как будто это защитит его от всего, что может встретиться на нашем пути. И мне удается сунуть телефон в карман пуховика, прежде чем я надеваю его, что немного облегчает тяжесть, давящую мне на грудь.
Я могу позвать на помощь. Я не беспомощна.
Григорий останавливает меня, прежде чем мы доходим до двери, дергая за рукав моего пальто.
— Прикрой ему глаза, — говорит он мне, кивая Лео.
Я смотрю на него в шоке, неуверенно. Мой разум лихорадочно соображает, что это может означать. Это также дает мне больше уверенности в том, что у нас все будет в порядке.
Я делаю, как он говорит, направляя Лео так, чтобы он стоял передо мной и его движения повторяли мои.
— Все будет хорошо. — Я шепчу ему эти слова и надеюсь, что они правдивы.
Прежде чем мы выходим в коридор, я закрываю глаза Лео. Его тело напрягается, но он не протестует, когда мы ступаем на ковер, по которому я ступала сотни раз до этого.
Учащенный стук сердца Лео о мою ладонь — единственная причина, по которой я подавляю вздох.
В коридоре двое мужчин. Двое мертвых мужчин. Я не вижу их лиц. Они оба лежат лицом вниз, тела настолько неподвижны, что очевидно, что они не дышат. Серый ковер вокруг них темнее, чем в остальной части коридора, на нем больше крови, чем кто-либо может потерять и выжить.
Я слышала выстрелы раньше. Но большая часть меня надеялась, что это была ошибка или недоразумение.
Одно из тел находится всего в нескольких футах от моей входной двери. Эти люди шли за мной, а Григорий и Виктор остановили их. Убили их. И я понятия не имею зачем.
— Продолжайте двигаться. — Тон Григория настойчив, но не жесток.
Пока он не заговорил, я не осознавала, что мои шаги замедлились. Остановились, охваченные болезненным удивлением.
Прошло много времени с тех пор, как я видела труп. Я без предупреждения погружаюсь в воспоминания о той ночи, оказавшись в ловушке в другом времени и месте.
Позади меня раздается грубый звук — безошибочно ругательство — даже если оно произнесено на другом языке.
— Забери мальчика.
Лео отстраняется от меня, и этого достаточно, чтобы выдернуть меня из прошлого обратно в настоящее.
— Нет!
— С мальчиком все будет в порядке, — говорит Григорий, когда Виктор берет на себя вывод Лео из коридора. Он прикрывает глаза, пока они не проходят мимо второго тела, и это главная причина, по которой я больше не сопротивляюсь.
— Если с ним что-нибудь случится, я убью тебя.
Я никогда в жизни никому не угрожала. Я стараюсь решать все мирно. Когда кто-то подрезает меня в пробке, я предполагаю, что он опаздывает на работу или у него просто дерьмовый день.
Григорий смеется. Но потом он говорит то, чего я не ожидаю.
— Тебе придется встать в очередь.
И прежде чем я успеваю спросить, о чем, черт возьми, он говорит, он тащит меня по коридору, и мне приходится сосредоточиться на том, чтобы не споткнуться и не оказаться в луже крови.
ГЛАВА 8
НИК
От быстрой ходьбы в асфальте может образоваться яма. Снег выпадает неравномерно и тает, едва коснувшись черного асфальта.