— Эти люди никогда больше не приблизятся к тебе, Лео. — На лице Ника нет никаких эмоций, но его тон полон искренности, когда он выпрямляется.
Виктор говорит что-то по-русски позади меня, и Ник отвечает еще одним потоком слов, которых я не понимаю.
— Нам нужно лететь, — говорит он мне, затем смотрит на Лео. — Ты раньше летал на самолете, Лео?
— Нет.
— Иди на изучи все, прежде чем мы взлетим.
Лео смотрит на меня, и я киваю. Он взбегает по трапу и поднимается на борт самолета.
— Куда мы летим, Ник?
— Ко мне домой. В Россию.
Россия.
Такое чувство, что земля ушла из-под ног.
— Россия? Это... далеко.
— У меня нет времени сейчас все объяснять, Лайла. Нам нужно улетать.
Ник поворачивается и поднимается по лестнице.
И я следую за ним.
ГЛАВА 10
НИК
Я не могу перестать пялиться на него.
Каждый раз, когда я говорю себе, что нагляделся досыта, и заставляю себя сосредоточиться на чем-то другом, мой взгляд устремляется обратно к Лео.
Каждый раз, когда я вижу его, у меня такое чувство, будто меня снова ударили в живот.
Алекс не преувеличивал, когда сказал, что мальчик похож на меня. У меня на столе есть фотография, на которой я запечатлен с отцом и двумя братьями во время охоты много-много лет назад, — одна из бесконечных попыток моего отца закалить своего отпрыска. Мне было десять или одиннадцать лет. Мы вернулись домой с кучей туш животных, но единственным памятным подарком, который я сохранил, была редкая фотография, на которой мы вчетвером улыбаемся вместе.
Смотреть на Лео — все равно что смотреть на себя на фотографии в рамке.
Но помимо физического сходства, он ведет себя как я.
Несомненно, это был самый бурный и ужасающий день в его жизни, и все же на его лице застыло сосредоточенное выражение, когда он разглядывал вооруженных людей и роскошный кожаный салон частного самолета. Его спина напряжена, подбородок вздернут, пока он вертит в руках маленькую игрушку, которую вытащил из кармана куртки. Фигурка в ковбойской шляпе.
Возможно, я мало что знаю о детях, но я почти уверен, что это не типичная реакция на травму.
Без подготовки, не зная, в каком мире он родился, мой сын вынослив. В его жилах течет кровь Морозовых. Моя кровь. Гордость расцветает в моей груди, в тысячу раз сильнее, чем когда-либо, когда кому-либо из моих мужчин удается добиться успеха.
Время от времени Лео смотрит на меня. Я стараюсь, чтобы наши взгляды не встретились, и прикрываю пистолет пиджаком. Я не хочу пугать его, и я пытаюсь уважать решение Лайлы не разглашать нашу тайну.
Для такого вдумчивого ребенка я удивлен, что он не заметил сходства.
Он единственный на борту самолета, кто этого не сделал. Мужчины, которых я взял с собой в эту поездку, весь полет обменивались многозначительными взглядами. Никто из них не осмеливается произнести ни слова, но очевидно, о чем они думают.
Когда мы пересекаем Атлантику, все мои наполовину сформировавшиеся идеи о том, чтобы объявить всем, что Лайла и Лео находятся под моей защитой в качестве одолжения другу, и спрятать их в безопасном доме, улетучиваются. Их связь со мной слишком очевидна, и это наполняет меня в равной степени гордостью и паникой.
У меня нет плана. С тех пор как я ответил на звонок Алекса прошлой ночью, весь мой мир перевернулся, основательно и навсегда.
Два события, на которые я потратил большую часть прошедшего года — моя вражда с Дмитрием и договоренность с Павлом — только что стали бесконечно более сложными.
Но я не могу сейчас беспокоиться о том, чтобы выследить своего кузена или нетерпеливого будущего тестя. Моим главным приоритетом должна быть безопасность Лайлы и Лео. Все остальное второстепенно.
И самое безопасное место — это моя частная резиденция. Она защищена, как банковское хранилище, и имеет планировку крепости. Испытываю смесь облегчения и страха, когда осознаю решение, которое принял, как только позвонил, чтобы самолет доставили в Филадельфию, а затем обратно в Россию.
Они будут рядом со мной. Я знаю, почему испытываю ужас. Облегчение объяснить сложнее.
Мне нравится мое личное пространство. Нравится моя приватность.
И я на самом деле не люблю детей.
Кроме... моего.
Я бросаю взгляд на Лайлу. В отличие от Лео, она ни на что и ни на кого не смотрит по сторонам. Ее взгляд устремлен в окно, на пушистые облака, над которыми мы парим. Тревога прослеживается в чертах ее лица и отражается в том, как она обхватывает себя руками, словно физически держит себя в руках.
Я потратил месяцы, вычеркивая Лайлу Питерсон из своей памяти. Годы смирения с тем, что больше никогда ее не увижу. Тот факт, что она сейчас сидит не более чем в двадцати футах от меня, — полная чушь.
Как только колеса коснулись взлетно-посадочной полосы в Москве, я начинаю отдавать приказы. Весь груз погружен в бронетехнику, которая уже ждет.
Еще несколько моих людей ждут снаружи самолета, когда я выхожу на зимний воздух, глубоко вдыхая. Здесь пахнет домом, но я никогда не чувствовал себя здесь не в своей тарелке.
Лео и Лайла спускаются по лестнице последними. Я сосредотачиваюсь на Лайле, а не на нашем сыне, пытаясь притвориться, что он просто ребенок. Не мой ребенок. Точно так же, как он думает, что я ничего не значу. По крайней мере, для него.
— Виктор отвезет вас, — говорю я ей, кивая в сторону ряда припаркованных внедорожников.
Моя машина первая. Когда я дома, я предпочитаю вести машину сам.
Мне нужна секунда, чтобы подумать, немного времени на обдумывание. Минута на планирование. Впервые в своей жизни я понятия не имею, что делать.
Я поворачиваюсь и направляюсь к шеренге машин, останавливаясь только для того, чтобы рассказать Виктору о плане. Он кивает в ответ на указание, по его лицу пробегает тень опасения. Без моих указаний он знает, что я ему доверяю. Знает, что я привез их к себе домой, значит, если что-нибудь случится во время поездки, пытки, которым, как он видел, я подвергаю других, не будут выглядеть такими жестокими.
Машина заведена и ждет. Я забираюсь внутрь и нажимаю на акселератор. Дорогой двигатель рвется вперед, разгоняя машину по взлетно-посадочной полосе с той же скоростью, что и самолет, на котором я только что летел. Цементный участок пуст, что позволяет мне разогнаться еще больше.
Все остальные, кто находится рядом с частным терминалом, обходят эту часть аэропорта стороной. Фамилия Морозов имеет вес в Штатах. Здесь она всегда сопровождается страхом в голосе.
Несмотря на мою склонность к вождению в одиночку, у меня возникло искушение поехать в одной машине с Лео и Лайлой, именно поэтому я этого не сделал.
Сегодняшний день будет иметь далеко идущие последствия. И каждое решение, которое я продолжаю принимать, все глубже погружает моего сына в жизнь, которую я бы для него не выбрал. У моих врагов повсюду шпионы. Тот факт, что я попросил, чтобы как можно больше людей ждали нас здесь, чтобы сопроводить домой после того, что должно было стать обычной, быстрой поездкой, не останется незамеченным или не сообщенным.