— Что выяснил? — Острота не притупилась.
— Почему взрослые мужчины выглядели так, будто могут обоссаться рядом с моим отцом. — Бессознательно я провожу пальцем по рельефному шраму на левой ладони. Единственное, что он мне оставил, не считая зажигалки в моем кармане и здорового страха неудачи. — У него была репутация, и он ее заслужил. Основной удар принял на себя мой старший брат.
Я колеблюсь, раздумывая, как много из моей истории рассказать. Есть гламурная версия того, как я замещаю своего отца, а есть грубая и жесткая правда.
— Разве он не жив? — Спрашивает Лайла. В ее голосе слышится много гнева, но теперь к нему примешивается и некоторое любопытство.
Я качаю головой.
— Нет. Девять лет назад мои отец и братья были убиты. Вот почему я уехал из Филадельфии. У меня был долг взять все здесь в свои руки. Чтобы... отомстить за их смерть.
Указательный палец Лайлы продолжает водить по краю стакана. Снова и снова. Это повторение странно успокаивает.
— Хочешь еще водки?
Она не отвечает.
— Мне жаль твоего отца. И твоих братьев.
Я прочищаю горло. Воздух здесь, кажется, уплотняется, медленно затягиваясь вокруг нас. Я не хочу ничьей жалости, но ее сочувствие приятно. Она сожалеет о смерти моего отца, а не бывшего пахана. Последнее было причиной всех других соболезнований, которые я получал.
— Спасибо.
— Это... это люди, которые убили твою семью, пришли за мной?
Было бы проще сказать «да».
Враг есть враг. Ей не нужны подробности. Но я все равно решаю поделиться с ней.
— Нет. Они были наказаны давным-давно. Я был в Нью-Йорке по делам, когда позвонил Алекс.
— Незаконный бизнес? — Ее тон серьёзный. И осуждающий.
Я ухмыляюсь.
— Вообще-то, законный. Я инвестировал в кое-какую коммерческую недвижимость. Было проведено множество встреч по поводу планов и разрешений на строительство.
— Я удивлена, что у тебя нет людей, которые справились бы со всем этим за тебя.
Они есть. И я не думаю, что она хотела сказать это как комплимент, но я воспринимаю это как комплимент. Я никогда не испытывал потребности произвести впечатление на женщину. Мой титул — или, скорее, богатство и власть, связанные с ним, — всегда справлялись за меня. Но мне нравится, что Лайла заметила, какое место я занимаю в иерархии, несмотря на то, что почти ничего не знала о Братве. Нравится это больше, чем следовало бы.
— Мне захотелось навестить тебя, — говорю я. — Когда позвонил Алекс, я, естественно, был шокирован. Я хотел поехать в Филадельфию, решить, что делать, и самым простым способом объяснить это моим людям было договориться о встрече с Лукой Бьянки. Он капо — часть итальянской мафии. Я должен был предвидеть, что его люди будут следить за мной, как только я пересеку черту города, но я этого не сделал. Тот факт, что я остановился у твоего дома….. привлек его внимание.
— Значит, они охотились не за мной и Лео? Они не знали, что ты его отец?
Я решаю быть честной. Лайла крепче, чем можно предположить по ее стройной фигуре и тонким чертам лица.
— Если бы Бьянки знал, что мой сын живет там, он бы послал пару дюжин человек. Так что нет.
— И ты все равно приказал их убить. — Обвинение звучит в ее голосе. За ним следует осуждение.
— Они могли похитить тебя из любопытства. Я не хотел идти на такой риск.
Лайла прикусывает нижнюю губу и отводит взгляд, явно разрываясь между дальнейшим отчитыванием меня и согласием, что безопасность Лео превыше всего.
— Есть кое-что еще, — признаюсь я.
Ее широко раскрытые, встревоженные глаза возвращаются к моим.
— Что?
— Около года назад мой двоюродный брат пропал. Ну, сначала он пытался убить меня, а потом исчез.
Я пытаюсь придать своему голосу немного веселья. Но, как и в большинстве случаев в моей жизни, на самом деле в этом нет ничего смешного.
Глаза Лайлы настолько широко раскрыты, что в них отражаются все эмоции. В них есть страх и тревога, которые я ожидал увидеть. Но ее взгляд опускается так быстро, что я почти пропускаю это. Как будто... она оглядывает меня и проверяет, все ли со мной в порядке. Как будто часть этого страха и тревоги может быть связана со мной.
Многим людям небезразлично, буду я жить или умру. Но мало кого из них волнует моя безопасность, только последствия, если меня убьют.
— Тебе было больно? — Тихо спрашивает Лайла.
— Нет, но другис было. Дмитрий не угадал со временем. — Я выдыхаю, вспоминая крики и дым. Запах горящей плоти и осознание того, что кто-то, кого я раньше защищал, демонстрировал свою признательность, пытался убить меня. — С тех пор мы играем в кошки-мышки. Он появляется время от времени. Нападает на склад или убивает поставщика, а затем исчезает. В последнее время он стал смелее. Он теряет терпение.
— Чего он хочет? — Спрашивает Лайла.
Я слышу любопытство в ее голосе, даже когда она пытается это скрыть. В этом особенность Лайлы. Вероятно, это часть того, что привлекло меня в ней. Она видела тьму. Видела уродство. И не убежала от этого, как поступило бы большинство рациональных людей. Я не бежал, но сделал передышку, которая закончилась тем, что меня затянуло еще глубже, чем раньше. У меня не было выбора, кроме как встретиться лицом к лицу со своим прошлым. Я не думаю, что Лайла когда-либо признавала, как эти переживания оставляют отпечаток в твоей душе. Она была слишком занята бегством.
— Он хочет быть паханом, — отвечаю я. — Его отец был единственным братом моего отца. Кровь имеет значение.
— И ты не хочешь, чтобы он был паханом?
— Не имеет значения, чего хочу я. Или чего хочет он. Это мое право по рождению, и здесь не демократия.
— Значит, единственный способ стать Паханом для него — это убить тебя? — Лайла сейчас теребит амулет в виде розы у себя на шее — еще одна нервная привычка, которую я помню. Ожерелье было подарком ее матери.
— Дмитрий знает, что он никогда не будет паханом. Существует четкий порядок наследования, позволяющий избежать именно такой ситуации. Он убедил нескольких человек уйти с ним, но остальные остаются верны мне. Даже если ему удастся убить меня и он попытается захватить власть, они отвернутся от него. — Я вздыхаю. — Особенно сейчас.
Лайла хмурит брови.
— Что ты имеешь в виду, особенно сейчас?
— Кровь имеет значение, Лайла. Дмитрий и я были единственными живыми Морозовыми.
— Твоей матери нет в живых?
— Нет. Но она Морозова по браку, а не по крови. А женщины не имеюи право быть паханами. Лео…
Гнев вспыхивает на ее лице, как вспышка молнии.
— Если ты думаешь, что...
— Я не думаю, Лайла, — огрызаюсь я. Я не питаю иллюзий, что она захочет, чтобы наш сын был вовлечен во все это. — С Бьянки будет нелегко иметь дело, но я позабочусь о том, чтобы у нас было взаимопонимание, когда дело дойдет до вашего с Лео возвращения в Штаты. И Дмитрий... Мне нужно позаботиться о нем.
Лайла отбрасывает все приличия, откидывается назад и разочарованно вздыхает.