Но убийство члена семьи, особенно такого пожилого, уважаемого человека, как Константин Беляев, — это ясный сигнал. Я не уверен, является ли это реакцией на существование Лео или он просто теряет терпение.
В любом случае, это усиливает напряженность до новой степени.
В любом случае, это означает, что этому нужно положить конец.
Ему нечего терять.
Но мне есть.
ГЛАВА 13
ЛАЙЛА
Каждый вдох ощущается как удар ножом в легкие. Холод здесь резкий и интенсивный. Игнорировать невозможно.
В некотором смысле, это именно то, на что я надеялась, покидая теплый дом. Мое прерывистое дыхание и боль при каждом вздохе напоминают мне, что я жива. Заставляет меня сосредоточиться только на холодном воздухе и борьбе моего тела за сохранение тепла.
Это ошеломляющее визуальное напоминание о том, что я здесь совершенно одна. По крайней мере, разросшийся мегаполис Филадельфия создавал хрупкую иллюзию компании. Здесь заснеженная земля простирается бесконечно во всех направлениях.
Мой спутник сегодня такой же молчаливый, как и вчера. Кажется, его зовут Иван, но я не уверена. Невозможно уследить за постоянным потоком людей, входящих в поместье Ника и покидающих его. Это больше похоже на жизнь на военной базе, чем на пребывание в чьем-то доме.
Ник никоим образом не ограничивал мои передвижения. У меня есть свобода ходить по дому, куда я захочу, а также исследовать территорию. Нет ничего запретного.
Все личные вещи из моей квартиры прибыли, аккуратно разложенные по коробкам, как и говорил Ник. Я почти не распаковывала вещи, продолжая надеяться, что это все временно. Но прошла неделя, а никаких признаков того, что мы уедем в ближайшее время, не было.
Я почти не разговаривала с Ником с тех пор, как столкнулась с ним в его кабинете. Он всегда занят. Постоянный поток посетителей в основном приходили в его кабинет и выходили из него, где происходили напряженные разговоры. Они всегда на русском, поэтому, даже когда я пытаюсь подслушать, у меня не получается. Я пыталась запомнить ключевые слова для поиска на модном зашифрованном телефоне, который был доставлен в мою комнату на второй день пребывания здесь, но я не могу правильно написать. Пока Ник не решит поболтать, я ничего не узнаю.
Единственный раз, когда я покидала поместье с момента приезда, — это чтобы поехать с Лео в его новую школу и обратно.
Я могла бы выезжать почаще, но я не знаю, куда мне идти. Когда мы были в Филадельфии, я ходила на работу, в школу Лео и, в основном, за продуктами.
Я не работаю, и теперь все блюда готовятся за меня. У меня нет ничего, кроме свободного времени, и мне нечем заняться. Нет друзей, с которыми можно поговорить. Короткие звонки Майклу, Джун, мне на работу и в школу Лео под бдительным присмотром двух людей Ника были скорее напряженными, чем утешительными.
Как и ожидалось, разговор с Джун был самым трудным. Она самый близкий друг, который у меня когда-либо был, одна из немногих на планете, кому я когда-либо доверяла Лео. И я знаю, что она уже пережила больше, чем положено, потерь и трагедий.
По моему опыту, так часто бывает в жизни. Жизни нравится наносить удары до тех пор, пока не останется почти ничего, кроме опустошения.
Я сказала ей, что уехала ухаживать за больным родственником за границу. Что надеюсь скоро вернуться и позвоню ей, как только вернусь. Затем я заявила, что одолжила телефон, у которого заканчиваются международные минуты, и повесила трубку.
Я не уверена, что международные минуты вообще существуют.
Я отправила голосовые сообщения в школу Лео и в юридическую фирму, которые не работали. Я забыла о разнице во времени. На обоих автоответчиках я повторила реплику о больном родственнике. Я уверена, мне придется найти новую работу, но с этим я ничего не смогу поделать, пока не вернусь.
Расстаться с Майклом было на удивление легко. Смущающе легко после двух месяцев знакомства. Я думала, что мои чувства к нему были сильнее, чем просто... симпатия. Возможно, я была слишком занята своей жизнью, чтобы уделять этому достаточно внимания. Возможно, я забыла, каково это — испытывать к кому-то сильные чувства. Замечать, когда любимого нет в комнате, и чувствовать возбуждение, когда он рядом.
Мои воспоминания не туманны, когда дело касается Ника. Я цеплялась за них, особенно после того, как узнала, что беременна. Я хотела... что-нибудь такое, что можно было бы рассказать Лео, когда он станет старше.
И я хотела чувствовать себя менее одинокой.
Все мои немногочисленные друзья в Филадельфии остались в UPenn. Я бросила учебу в конце первого курса. Моя стипендия оплачивала мое обучение, но я уже с трудом оплачивала другие расходы на проживание, когда узнала, что беременна. Я никак не могла позволить себе продолжать ходить на занятия и к тому же завести ребенка.
Я помню все, что произошло между мной и Ником. Но я забыла — или заблокировала — свои чувства к нему.
Что я замечаю, когда его нет в комнате, и реагирую, когда он есть.
И я могу убеждать себя, что это потому, что между нами все осталось нерешенные вопросы. Потому что есть обида и гнев из-за того, как он ушел и появился снова. Потому что его решения в настоящее время определяют мою жизнь.
Но я думаю, что за всем этим скрывается что-то еще.
То, с чем я боюсь столкнуться лицом к лицу и произнести.
Что-то, что сохраняется не зависимо от времени, расстояния и неопределенности.
Клубы воздуха вырываются у меня изо рта, когда я смотрю на неумолимый пейзаж, наблюдая, как крошечные облачка рассеиваются в ничто. До прошлой недели я никогда не покидала Соединенные Штаты. Теперь я за тысячи миль от любого населенного пункта. Выброшенна посреди арктической пустоши.
Здесь красиво. Я не слишком зла, чтобы не признать это.
Я только мельком увидела Москву, когда мы приехали. Но как человек, который жил исключительно в городах, хочу отметить, что есть что-то в том, чтобы смотреть по сторонам и не видеть абсолютно ничего, что, как я думала, я возненавижу, но стала страстно желать. Мои прогулки на улицу становятся все более и более частыми, несмотря на морозы.
Это единственный способ, который помогает избавиться от беспорядка в голове. Пока я здесь, мир выглядит большим и мирным, а мои проблемы кажутся решаемыми и маленькими.
Физические упражнения — одна из тех вещей, которые отошли на второй план за последние несколько лет. В старших классах я любила бег. Я хотела заняться легкой атлетикой и пробежать кросс по пересеченной местности, но пропустила все соревнования, из-за работы в местной забегаловке.
Для бега в настоящее время потребовалось бы просыпаться еще раньше или выходить на улицу после наступления темноты. Либо до, либо после того, как отвезу Лео в школу и обратно, а потом до или после работы.
Это отняло бы у меня мало свободного времени, но потребовало бы бегать в одиночестве в неподходящее время. Это не только поставило бы под угрозу мою собственную безопасность, но и усилило бы мой самый большой страх — оставить Лео одного.