Арч так и не притронулся к напитку. Он сидел, подавшись вперед, ловя каждое слово собеседника.
— Так, — сказал он. — А при чем тут моя планета?
— Погоди, не все сразу. Незадолго до начала межпланетных войн властями Империи был принят Закон о чрезвычайной ссылке. Он состоял вот в чем. Особо опасных преступников или тех, кого Империя считала таковыми, решили навсегда изолировать от общества. В то время немалый вес имело движение противников смертной казни, они добились отмены этой варварской меры наказания и стали ратовать против пожизненных каторжных работ. И вот имперские юристы придумали элегантный финт, который пришелся по душе даже иным поборникам гуманности. Смертную казнь и пожизненную каторгу заменили ссылкой. Субсветовые звездолеты, вместившие тысячи изгнанников и пилотируемые автоматикой, отправились в неизведанные области Галактики. Таких кораблей успели отправить более двухсот. Долго их судьба оставалась неизвестной. А сравнительно недавно наша цивилизация освоила сверхдальние межзвездные перелеты, притом почти мгновенные. Мы стали хозяевами Галактики. Всюду, где есть мельчайшее тяготение, искривляющее пространство и время, мы странствуем свободно. И вот на галактической периферии, то там, то здесь наши звездолеты стали обнаруживать планеты, населенные потомками ссыльных. В том числе и твою планету, Арч.
— Вот оно что… — тихо произнес Арч, глядя на голубую горбушку в металлической раме.
— Ты спросил, что мы у вас разнюхиваем. Изволь, отвечу. Мы пока только наблюдаем, осторожно и незаметно. Мы исследуем вашу жизнь, избегая открытого вмешательства или утечек информации с нашей стороны. Со временем придет пора решать, что мы можем сделать для вас. А пока прямой контакт скорее всего окончится катастрофически.
— Понятно. Я, значит, возможная утечка информации?
— К сожалению, именно так. И потому тебе придется ближайшим рейсом отправиться на Самарн. Там работают отличные специалисты: врачи, психологи, адаптологи. Они тебе помогут освоиться в нашем мире.
Арч пристально посмотрел Гуру в глаза.
— Скажи, я никак не могу вернуться назад?
— Нет. Это абсолютно исключено. Хотя со временем мы, возможно, решимся на контакт, но это будет еще ой как не скоро. Лишь одно я тебе гарантирую: ты никогда не пожалеешь, что попал к нам.
— А сколько вам разрешается жить?
Гур ответил не сразу. Он встал, прошелся по каюте, хотел было взять очередной стакан алого питья, но передумал и захлопнул дверцу шкафа.
— Видишь ли, Арч, мой ответ покажется тебе диким и несусветным. Так что приготовься…
— Сколько?
— Сколько угодно, дружище. Мы не укорачиваем друг другу жизнь. Более того, наша медицина способна значительно продлевать ее.
Некоторое время Арч переваривал услышанное. Потом спросил:
— Ну, а куда вы деваете стариков? Тех, которым сама жизнь в тягость?
— У нас она не бывает в тягость.
— Ни за что не поверю. Я как-то видел одного попечителя, которому перевалило за семьдесят. Дряхлая, жирная развалина. Он еле-еле ноги волочил.
Вернувшись к столику, Гур уселся, сцепил руки, посмотрел исподлобья на Арча.
— Как по-твоему, сколько мне лет?
Чувствуя подвох, тот ответил не сразу.
— Наверно, тридцать пять…
— Больше, гораздо больше.
— Сорок?
— Я сказал, гораздо больше.
— Неужто сто? — нарочито хохотнув, предположил Арч.
— Не угадал. В пересчете на ваши годы мне около пятисот. Илой старше, ему перевалило за тысячу. Но и это далеко не предел.
Сказанное Гуром было нереально, чудовищно, не умещалось в сознании. Арчу показалось, что сейчас его мозг захлестнет полнейшее безумие.
— Да ты врешь, — только и вымолвил он.
— Нет.
Арч встал, неверными шагами добрался до лежака и повалился на него ничком.
— Врешь! — повторил он. — Врешь…
5
Над туманной кромкой залива восходило розовое солнце. Бриз вкрадчиво перебирал тяжелую листву, с нее то и дело срывались крупные, кристально прозрачные росинки. В какой-то миг падения они вдруг вспыхивали, словно бы на полпути к земле простреленные пологим утренним лучом. Наливная, отборная роса покрывала и траву, и ноздреватые валуны, меж которых петляла тропинка, и скамью на вершине холма. Арч, предусмотрительно захвативший с собой стопку информационных распечаток, подстлал их на сиденье и спинке.
Каждое утро после завтрака он приходил сюда, садился на скамью, осененную разлатыми перистыми ветвями, смотрел, как над заливом поднимается розовое светило. Затем спускался в седловину и долго бродил по лесным тропам. Еще на звездолете, по пути с орбитальной базы в Адапторий, Арчу стало казаться, что мир небесников навсегда излечил его от способности к удивлению. Однако, едва ступив на грунт Самарна, он испытал чувство, граничившее с шоком. Чудо из чудес, потрясшее Арча до глубины души, называлось «деревья». До сих пор созерцание рощи, мерно колышащейся под ветерком, отзывалось в его груди восторженным трепетом.