— Очень изобретательно, — заметил Майрон.
— Он парень с воображением.
Джессика села на кровать.
— Тот самый издатель порнухи, верно?
Майрон кивнул. Папка оказалась тощей, и он принялся читать с конца. Нарушения правил дорожного движения, два штрафа за езду в нетрезвом состоянии, арест за почтовое мошенничество.
— Посмотри семьдесят восьмой год, — посоветовал Уин.
Майрон перевернул несколько страниц. 30 июня 1978 года Фреда Никлера задержали за растление малолетних. Обвинение было снято.
— Так, и что же?
— Господин Никлер занимался детской порнографией, — пустился в объяснения Уин. — В те времена он был всего лишь заурядным фотографом. Но его, если можно так выразиться, поймали на краже печенья. Иными словами, застукали, когда он фотографировал восьмилетнего мальчугана.
— Господи, — вздохнула Джессика.
Майрон вспомнил свою встречу с Никлером.
— Честный парень, в поте лица зарабатывающий честный доллар.
— Да уж.
— А почему сняли обвинение? — спросила Джессика.
— Ага! — Уин поднял палец. — Тут-то и начинается самое интересное. История во многих отношениях заурядная. Фред Никлер был мелкой рыбешкой, простым фотографом. А властям хотелось выловить рыбу покрупнее, и вот рыба-лоцман привела в сети акулу, и за это ее кинули обратно в воду.
— И сняли все обвинения? — удивился Майрон. — Не привлекли даже за мелкое правонарушение?
— Не привлекли. Похоже, мистер Никлер согласился время от времени служить легавым золотой рыбкой.
— Но к чему ты все это говоришь?
— Соглашение обстряпал офицер, который вел дознание, — ответил Уин и метнул быстрый взгляд на Джессику. — Твой дружок Пол Дункан.
Глава 38
— Вот он, наш парень, — сказал Уин. — Мистер Джуниор Гортон.
Горти выглядел, как и положено выглядеть бывшему футболисту. Высокий. Плечистый. Переплетение жил и бугры мускулов. Руки его напоминали неотесанные бревна. Одет Горти был так, словно собирался отплясывать чечетку, — в бейсбольную майку навыпуск с эмблемой «Сент-Луисских красных», в мешковатые шорты ниже колен, на ногах — черные высокие кроссовки «Рибок», на голове — бейсбольная кепочка «Чикаго уайт сокс». Портрет дополняли солнцезащитные очки и россыпи всевозможной бижутерии.
В девять утра на Сто тридцать второй улице Манхэттена было тихо. Горти работал: сбывал дурман. Его то сажали за решетку, то выпускали, то опять сажали. В основном за наркоту. Единственный мало-мальски долгий отрезок вольной жизни Горти пришелся на годы его учебы в Рестоне. Однажды его упрягали за вооруженное ограбление, дважды привлекали за попытку изнасилования. Этому законченному подонку было двадцать четыре года. Подобно большинству завсегдатаев кутузки за решеткой он занимался главным образом тем, что тягал штангу и качал мускулы. В американских исправительных учреждениях злодеи и разбойники становятся гораздо крепче и, выйдя на свободу, стращают и калечат людей куда искуснее, чем прежде. Прекрасная система исправления преступников.
Джессика покинула Майрона и Уина и отправилась в контору своего отца, то есть в морг. Она должна была проверить, нет ли там еще каких-нибудь неразорвавшихся бомб. Майрон еле уговорил ее повременить и не встречаться с Полом Дунканом до той поры, когда они будут знать больше, чем знают сейчас. Джессика внимала увещеваниям с обиженным видом, но уж такая у нее была манера слушать.
Горти завершил сделку с мальчишкой, которому было от силы двенадцать лет, и, содрав с него пятерку, зашагал на запад. У него не было плейера «сони-уокман», но шел Горти так, словно на шее болтались наушники, — он то и дело нервно подскакивал на ходу. Его глаза покраснели, он все время сморкался и утирал нос тыльной стороной ладони.
— Ой, мальчики, ой, девочки, неужто он нанюхался «снежку»?
— Может, гриппует, — предположил Уин.
— Колумбийский вирус.
Уин и Майрон поджидали Горти, спрятавшись за углом. Когда парень добрался до поворота, Майрон преградил ему путь.
— Джуниор Гортон?
Горти бросил на него презрительный взгляд — так уж было заведено на улицах.
— А ты кто будешь, мать твою?
— Отличный ответ, — похвалил Майрон.
— Отойди-ка с дороги, если не хочешь, чтобы я убрал тебя пинком под зад, — бросил Горти и, заметив Уина, добавил: — Вас обоих пинком под задницу.
— Задницы, — поправил его Уин. — «Задница» — это единственное число, а «задницы» — множественное.
— Какого хре…
— Мы хотим поговорить с тобой, Горти, — прервал его Майрон.
— Линяй отсюда, дядя.
Майрон повернулся к Уину:
— А он и впрямь крутой парень.
— Это точно, — согласился Уин. — Как бы мне не обмочиться.
Горти шагнул к Уину. Тот был дюймов на шесть ниже и фунтов на шестьдесят легче, а Горти, похоже, считал себя большим умником, вот и решил настращать маленького мальчика. Майрон едва сдержал улыбку, когда Горти процедил:
— Ну, сейчас я тебя оттрахаю.
— Если ты выругаешься еще хотя бы один раз, — произнес Уин тоном учителя начальных классов, — я буду вынужден заткнуть тебе глотку.
— Ты? — Горти от души расхохотался. Несколько секунд он играл мускулами, потом набычился и наклонился вперед; его нос почти касался носа застывшего на месте Уина. — Эта напыщенная белая кость собирается застрять у меня в глотке? Да я тебе…
Уин едва заметно пошевелился. Его рука метнулась вверх, ребро ладони врезалось в солнечное сплетение Горти. Пошатываясь, Горти отступил на шаг и разинул рот в тщетной попытке набрать в легкие воздуха.
— Я же просил тебя не ругаться, — сказал Уин.
Горти оправился только через полминуты, а придя в себя, опять принялся изрыгать площадную брань.
— Ты, дешевка! — заорал он, когда смог разогнуться. — Может, тебе еще одну дырку в заднице проделать?
Он широко растопырил руки и пошел на Уина, словно тот был футбольным защитником. Уин быстро сделал шаг вперед и нанес молниеносный хук, вновь метя в солнечное сплетение. Горти сложился пополам и рухнул. На его физиономии появилось смешанное выражение боли, ярости, удивления и, разумеется, стыда. Он оглянулся, дабы убедиться, что никто не видел его позора: как-никак схлопотал на орехи от белой кости.
— Кстати, о костях, — невозмутимо проговорил Уин. — В человеческом теле их насчитывается двести шесть штук. В следующий раз я сломаю тебе какую-нибудь одну.
Но Горти не желал ничего слушать. Его глаза вылезли из орбит. И без того не отмеченное печатью мудрости лицо исказилось от злобы. Горти с трудом поднялся, делая вид, будто ему гораздо больнее, чем было в действительности. Он рассчитывал, что это даст ему возможность застать Уина врасплох. Сблизившись с противником, он бросился в атаку.
«Должно быть, он и впрямь нанюхался коки, — подумал Майрон. — Или слишком глуп. Вероятнее всего, и то, и другое».
Уин уклонился и резко ударил Горти ногой по колену. Послышался хруст, похожий на треск сухого сучка под каблуком. Горти вскрикнул и свалился. Уин занес было ногу, чтобы ударить его еще раз, но Майрон остановил его, покачав головой.
— Начинаем отсчет, — сказал Уин, опуская ногу. — Осталось двести пять.
— Ты сломал мне эту ё… — Горти осекся, схватил себя за голень и принялся кататься по земле. — Ты сломал мне ногу!
— Правую большеберцовую кость, — уточнил Уин.
— Какого х… Кто вы такие?
— Мы хотим задать тебе несколько вопросов, и ты на них ответишь, — заявил Майрон.
— Нога, моя нога! Мне нужен врач.
— Пожалуйста. Только после нашего разговора.
— Слушайте, я просто работаю на Террелла, он назначил меня в этот квартал. Если вам это не нравится, идите толкуйте с ним, понятно?
— Побеседуем на другую тему.
— Парень, пожалуйста, умоляю, моя нога!
— Ты когда-то учился в университете Рестон.
Гримаса боли сменилась удивленной миной.
— Да, ну и что? Хотите досмотреть мою зачетку?
— Ты знал Кэти Калвер.