Я подумал, что сейчас мы можем нарваться на неприятности, нас могут услышать, тем более, уступая место около двери, Беатриса задел ногой какую-то палку, которая упала с шумом сравнимым с перезвоном церковных колоколов.
Ретировались мы без происшествий. Я вылезал вторым, этот факт помог мне убедиться в том, что Беатриса бреет ноги до самой задницы.
На вольном воздухе деда ждало еще одно потрясение. Я заявил, что до дома ему придется добираться одному.
– Мне нужно съездить на склад, проверить охрану, – сообщил я ему. – Посмотрю на замок. Позвоню в Москву.
Беатриса попытался напроситься со мной, но я пресек на корню эти поползновения. У меня была куча аргументов, самый простой из которых:
– Ты уже большая девочка, привыкай передвигаться одна.
Старикан опять напрягся. Столько потрясений и все в один день. Больше всего его пугало то, что кто-то из соседей может признать в нем Жанниного папашу. Я заверил, что это невозможно даже теоретически. Мои старания не очень успокоили его. Когда мы расставались, Беатриса дрожал всем телом.
На автобусной остановке я добавил денег на Жаннин счет, поймал такси и отправился на склад.
Мои опасения были напрасными. База никуда не делась. Охранник сидел на своей вышке. Замок грозно висел на воротах. Я открыл его и вошел внутрь. Товар на месте. Задание выполнено. Можно звонить Тагамлицкому, завтра, послезавтра оформлять документы с Аркашкой и выдвигаться в сторону Москвы.
Я вышел с охраняемой территории, присел на первую попавшуюся скамейку и набрал Тагамлицкого.
– Я забрал товар, – после алло, заявил я. – Все отгружено на съемный склад, ключи у меня.
– Товар наш? – грозно спросил Тагамлицкий.
– Все бренды наши. Немного архангельских тетрадей и чешких ластиков. Но, все ликвидно и хорошо упаковано.
– Ладно, – без энтузиазма произнес Тагамлицкий. – Езжай на товарную станцию, найми двадцатитонник и отправляй все это хозяйство в Москву.
Я опешил.
– Как в Москву?!! – воскликнул я. – Мы же обещали Спицыну, что сделаем его дилером!
– Мало ли что мы обещали! – рассердился Тагамлицкий. – Обстоятельства изменились. Принято решение, что дилерами в этом регионе будет заниматься другой человек, а ты отправляй товар, да не забудь привести финансовый отчет по расходам.
– Подожди! – заорал я. – Я лично обещал человеку, что он будет дилером. Он нам помог, вытащил долг. Зачем нам еще кого-то искать??!
– Я тебе по-русски говорю, что поиски дилера в регионе сняты с твоей компетенции. Приедет другой человек, и твой Спицын будет участвовать в конкурсе наравне с остальными претендентами.
Тагамлицкий бросил трубку. Я встал со скамейки, потом снова бросил на нее свой костлявый зад. Меня кинули! Тагамлицкийц не простил мне, того, что я справился с заданием. Хотя бы тут решил навредить. Что я теперь скажу Аркашке?! В глубине зрело чувство под названием «ненависть». Оно смешивалось с обидой и заставляло сердце биться чаще. Я стиснул зубы так, что потемнело в глазах, и снова набрал номер.
– Тагамлицкий?
– Да.
– Ты пиздюк!!!
На той стороне повисло зловещее молчание. Я представил себе, какой шок испытал этот злобный карлик. Я представил себе, как его жирное одутловатое лицо приобрело пунцовый оттенок, а глаза выкатились из-под ресниц. Мне стало хорошо.
– Ты пиздюк!!! – повторил я еще раз. – Запомни, я все про тебя знаю! Все твои махинации мне известны. Я владею всеми цифрами, и, обязательно, как только приеду, положу их на стол к шефу. Понял, урод?!
Я нажал отбой и снова встал. Солнце, как светило, так и светило, звенели трамваи, бродили люди. Ничего не изменилось. Молния с неба не поразила меня, черный смерч не закружил в объятиях. Наслаждение, которое я испытал, обругав Тагамлицкого ни с чем сравнить невозможно. Я тащился и смаковал момент. Самое интересное, что я ничегошеньки про этого Тагамлицкого не знал. Все мои угрозы – чистый блеф.
Итак, что мы имеем? Я впервые в жизни нарушил правило отца. Мало того, сразу два. Я матерился и врал. Что меня к этому подвигло? Это вопрос. Я испытал минутное удовольствие, но мой батя был умный парень. Расплата последует очень скоро, причем самая суровая. Надо признаться себе, что на этой работе я долго не удержусь. Я опять сел.
Плевать! Я побрел в ту сторону, откуда утром являлось солнце. Не разбирая пути, останавливаясь на светофорах и перешагивая бордюры. Я так и не стал своим в этом городе. Инородное тело в густой, вязкой массе.
Минут через двадцать я уперся в стену. Стена длинная, и искать ее край смысла не было. Я остановился и вытер пот со лба. Зазвонил Жаннин телефон. На дисплее высветилось – папа.
– Ты где? – спросила Жанна.
– Не знаю.
– Как это?
– Вот так. Где-то в городе.
Жанна немного помолчала.
– Что случилось?
– Я нарушил сразу два правила. Не знаю, что делать.
– Найди название улицы. Я сейчас приеду.
На заборе улиц не пишут. Я перешел на другую сторону дороги и дошел до угла дома.
– Улица Щорса, – сказал я, набрав номер. – Дом двадцать.
– Стой, никуда не уходи.
Я присел на зеленую трубу, ограждающую кусты белоягодника и стал послушно ждать. Минут через двадцать подъехало такси.
– Заплати, пожалуйста, – попросила Жанна в открытое окно. Я рассчитался с таксистом.
– Рассказывай, – велела она, взяв меня за руку.
Я послушно передал в лицах весь разговор с Тагамлицким.
– Теперь меня точно уволят.
Жанна посмотрела на меня с восхищением.
– Ты так повел себя из-за Аркашки? – спросила она.
– Да.
– А стоит ли он этого?
– Я ведь обещал.
– Тоже верно.
Она немного помолчала. Потом пошла куда-то, не отпуская мой рукав. Я поплелся за ней.
– Не парься, – посоветовала девушка. – Все меняется. Жизнь меняется. Ты вообще из-за чего напрягся? Из-за того, что работы лишишься, или из-за того, что нарушил отцовские правила?
– Пока сам не пойму. Да я особо и не напрягался.
Жанна внимательно посмотрела на меня.
– Надеюсь, это никак не отразится на наших сегодняшних планах?
– Никак, – подумав, сказал я.
Мы бесцельно брели в сторону заката. Жанна что-то шептала под нос.
– Сто тридцать два, – сказала она.
– Чего? – не понял я.
– Сто тридцать два шага, – пояснила она, – вон от того столба, до улицы. Правильно?
У меня остановилось сердце. На лбу выступил пот. Чтобы не упасть от потрясения, мне пришлось присесть на корточки.
– Что с тобой? – испугалась моя подруга.
Я открывал рот, но из него не вылетело ни звука. Да и сказать мне было нечего. Потому что я не считал!!!
– Я не считал, – прошептал я.
– Как не считал? – удивилась Жанна.
– Не знаю. Не считал и все. Забыл.
Жанна улыбнулась. Меня обидела ее улыбка. Может, она не поняла?
– Такого не случалось со мной лет тридцать, – пояснил я. – Мне страшно.
Она присела рядом и погладила меня по волосам.
– Ты теперь свободен, – произнесла она загадочную фразу.
– От чего? – не понял я.
– От ….. Она поцеловала меня.
– Потом сам поймешь.
Мы встали. Первые два шага дались мне с трудом. Ноги дрожали.
– Тебе надо прийти в себя, – сказала Жанна, – через три часа идти на дело, а на тебе лица нет.
Прийти в себя я не мог. В голове роились куски слов и зачатки мыслей.
– Сегодня странный день, – поделилась со мной своими наблюдениями Жанна. – У папы большие перемены, у тебя тоже. Наверное, для Индианы мы украдем Мэрилин. А как же я? Что случится со мной?
– Не знаю, – честно сказал я. – Наверное, тоже что-нибудь хорошее.
– Это все благодаря тебе. Папа счастлив.
Мы зашли в какое-то кафе, заказали по стакану пива и молча его выпили. Кафешка походила на рабочую столовую. Селедочный сумрак навевал романтику.
– Поехали в штаб, – предложила Жанна.
– Ты езжай. А я побуду один. Приеду сразу на место.
– Тебе придется включить свой телефон. А то папе трубы не хватило. Надо держать связь.