Я отдал ей ее трубку и вышел на улицу. За крышами домов, над рекой белели длинные полосы, похожие на облака. На жаре это никак не сказывалось. Я достал свой мобильник и включил его, чтобы позвонить жене. Не успел я нажать первые три цифры, как он сам заиграл в моих руках. Звонили с работы. В предчувствии плохого засосало под ложечкой.
– Андрей, привет, – сказал шеф.
– Здравствуйте, – ответил я тихо.
– Тут ко мне заходил Тагамлицкий. Он говорит, что ты блестяще справился с заданием. Не только вернул долг, но и еще нашел подходящего дилера.
На меня опять напал столбняк.
– Честно говоря, – продолжил шеф. – Я не был уверен, что ты справишься. Молодец! Давай, быстрей возвращайся и приступай к своим основным обязанностям.
– Спасибо.
– Да не мне. Это Тагамлицкий тебя расхваливает. Говорит, что надо тебе зарплату поднять и из завотделом сделать замдиректора.
– Спасибо.
Шеф прервал разговор, а я еще долго стоял на месте и размышлял о пользе вранья и мата.
12.
Я шел вдоль забора, который тянулся от Захаровского офиса к тупиковому дворику. Я шел и ничего не считал. Не хотел. Одно время пытался себя заставить, но не смог. Мне мыслилось, что теперь, когда я не считаю, не будет задач. Если не будет задач, то не будет и слов, а если не будет волшебных слов, то не будет и проблем. Все это было так непривычно.
Семь часов вечера. Светло и жарко. Время приступать к операции. Я стоял около люка дебаркадера. Беатрисы не было. Я открыл люк, спустился по ступенькам и нашарил под нижним кирпичом спрятанные фонарики. Пощелкал кнопками. Все горело. Подумал, что во двор может войти случайный человек или какой-нибудь дворник и увидеть открытый люк. Поднялся по ступенькам и закрыл люк. Включил фонарик. Где наша команда?
Подождав пять минут, позвонил Жанне.
– Я уже подъезжаю, – сообщила она.
– А где батя?
– Он уехал раньше.
– Дай мне его телефон и телефон Джонса. Кстати, он не объявлялся?
– Полчаса назад звонил. Собирал машину. Говорил, что работы на пятнадцать минут.
Она стала пикать кнопками, потом продиктовала номер Беатрисы и через минуту – Джонса. Я нацарапал цифры на кирпичной стене под перекрещенным окошком. Первым я набрал Беатрису.
– Мне пришлось вернуться, – виновато пробормотал он. – Но, я скоро.
– Зачем пришлось вернуться?
– Я забыл дома план операции на столе на листочке.
– Какой план? Что ты несешь? Мы не писали никакого плана.
– А я писал, чтобы ничего не забыть, – неуверенно промямлил он.
– Не ври.
Беатриса вздохнул.
– Я купил следки, – сознался он, – и забыл их в коридоре на обувной полке. Ноги натирает.
– Ты что отправился на операцию в женском виде?!
– Почему тебя это так удивляет? Я теперь всегда буду так ходить!
Он произнес это с возмущением и гордостью.
– И вообще, я уже еду. Из-за чего сыр-бор? Пять минут, и я там.
Я набрал номер Индианы. Он долго не брал трубку, потом сбросил звонок. Я подождал и набрал снова.
– Не заводится, – сообщил Индиана.
– Что не заводится?
– Москвич. Я разбирал головку блока, регулировал клапана. Думал как лучше. А он теперь не заводится.
– Ну, ты ее собрал?
– Собрал.
– Лишних деталей не осталось?
– Нет.
– Сможешь завести минут через пять?
– Сумлеваюсь я чой-то.
Кинокритик! Вот так команда у меня!
– И что? Отменяем операцию?
– Ни в коем случае! – испугался Джонс. – Я сейчас пересяду на служебную волгу. Я все учел. Сегодня днем мы с Беатрисой ездили на место. Там ведь глухой тупик. Никто ее не заметит. Волга готова. Она на ходу. Все, еду на работу.
Дебилизм. Из-за ржавой трубы выполз мышонок. Он пошевелил усами, посмотрел на меня и что-то съел. Или понюхал.
Я позвонил Жанне и сообщил ей сводки с фронтов. Она отнеслась к последним известиям оптимистически.
– Да нам некуда торопиться, – заявила она. – Еще только половина восьмого. Все равно пришлось бы ждать, вдруг кто-то остался на сверхурочные?
Ждать, так ждать. Вначале я хотел выбраться наружу, но потом решил не светиться. Я привык к сумраку и стал бесцельно бродить по подвалу. Под ногами заскрипело железо. Нагнувшись я разглядел жестяные таблички, какие обычно вешали на дверях в советских учреждениях. Я поднес пару к лицу. «Галантерея», «канцтовары», внизу остались «обувь» и «игрушки». Я подумал о том, что раньше при совке с брендами дело обстояло гораздо проще.
Я стал вспоминать, выпадали ли мне раньше эти слова с табличек в качестве волшебных. Нет. Не выпадали. Моя жизнь, состоявшая раньше из цифр, правил и слов требовала новой системы. Теперь стало больше звуков – гудели трубы и где-то далеко сигналили машины.
Я так и не заменил в телефоне танец с саблями. Поэтому пришлось в очередной раз вздрогнуть. В закрытом пространстве музыка звучала слишком громко и тревожно.
– Я на месте, – сказала Жанна, – сижу на скамейке напротив главного входа, смотрю на дверь. Там два охранника. Жлобы. Похоже больше никого.
– Где отец?
– Едет, скоро будет.
– А Джонс?
– Не знаю.
Я набрал Индиану.
– Волги нет на месте, – бодро сообщил он. – Директор сам сел за руль и куда-то повез китайцев.
– Каких китайцев?
– У нас в зоопарке делегация из Китая.
– И что теперь делать?
– Я еду на грузовой. Час от часу не легче.
– На КАМАЗе что ли? – съязвил я. Индиана подкола не понял.
– Нет, ГАЗ. Машина для перевозки животных. Похоже, что там внутри кто-то есть.
– Остановись и посмотри пока не поздно. Вдруг там люди.
Было слышно, как Джонс послушно нажал на тормоза. Засвистели колодки. Я понял, что с этим типом вся эта затея добром не кончится. Индиана перезвонил через пару секунд.
– Там обезьяны, – обрадовал он.
– Какие обезьяны?
– Разные. Завтра спецрейс в Китай. Подготовили к транспортировке.
– И что теперь делать?
– Дам им водки. Они заглохнут.
– Откуда водка?
– В машине возим. Мы в нашем зоопарке всегда даем животным водку. Они от нее меньше сердятся и лучше трахаются. Я отказывался понимать происходящее.
– Ты можешь объяснить, зачем ты поехал на этой машине?!
Этот вопрос похоже удивил кинолюбителя.
– Так не на чем больше, – обидчиво сказал он.
Его было плохо слышно. Много посторонних шумов. Я представил себе, как он останавливается на оживленном перекрестке, открывает дверь фургона и начинает поить обезьян водкой.
– Слушай, подожди, – попросил я. – Дашь им водки, когда приедешь на место.
– Хорошо, – послушался он. – Скоро буду.
– Я позвонил Беатрисе. Тот заверил, что тоже уже почти на месте. Чтобы время шло не зря, я пошел к последней двери и стал смотреть в замочную скважину. Ничего похожего на Беатрисины инсталляции я там не увидел. Тени на полу да стена в панелях. Ни движения, ни звуков. Немного постояв раком, я вспомнил про телефон и перевел его в беззвучный режим. Я сделал это очень вовремя, потому что в ту же секунду он завибрировал у меня в руке.
– Никак не могу до тебя дозвониться, – раздраженно сказала жена. – На том телефоне, с которого ты звонил последний раз, отвечает какая-то девушка.
– Это случайный человек, – соврал я.
– Лапа, что происходит? Почему ты говоришь шепотом?
– Сижу в приемной у одного важного человека, – опять сбрехал я. – Не могу громко говорить.
Я отошел вглубь подвала и стал говорить немного громче.
– Сусел, ты когда приедешь? У нас денежки заканчиваются.
– Сходи на работу к Тагамлицкому, он даст.
– Ну конечно. Разбежался.
– Даст, даст, скажи, что по моей просьбе. Вот увидишь. Все будет хорошо.
Она не поверила.
– А где ты живешь? – не унималась женушка. – Я звонила в гостиницу, там сказали, что ты съехал.
– Да меня тут разместили на даче у дилера. Лес, озеро здоровье.
Я говорил и понимал, что врать так витиевато особой надобности не было. Просто вранье приносило мне удовольствие. Я наплел насчет гостеприимства открытого мной дилера, зачем-то сообщил, что на даче есть бассейн и циркулярный душ. Тут я, конечно, переборщил, потому что жена встревожилась, решив, что мне может там так понравиться, что я не вернусь. Поэтому я добавил, что люди тут говно. От «говна» жена икнула. И что я ее люблю и скучаю. Тут уж я сам не понял, вру или нет. Скорее всего – вру.