- Что я пропустил? – спросил красноволосик, не сводя взгляда с человека в странном белом одеянии, который решил подождать.
- Хах… Слава Богу, ты пришел. Значит, оригами сработало.
- Как видишь, – она вымученно улыбнулась ему.
- Ты едва стоишь на ногах. – Нагато прижал её к себе. – Кто это?
- Он напоминает одного мне человека. Судя по стилю боя и то что, его тело, становится неосязаемо……
- Учиха Обито?
- Не его лицо. И по возрасту, тот моложе был, – Узумаки усмехнулся, заметив, что у Конан перехватило дыхание.
- Дело вовсе не в том, что вы Акацки. Просто с тобой у меня личные счёты. – Незнакомец решил побеседовать немного. – Меня зовут Ооцуцуки Михо. Я скопировал весь опыт и техники шарингана у Обито Учихи. А потом убил его. Правда, это было в другом мире.
- Понятно. Конан?
- Да?
- Дальше я, сам!
- Так тому и быть, – Конан облегчённо выдохнула и склонившись к уху друга, быстро прошептала. – Он может оставаться дематериализованным только пять минут, и ему нужно стать осязаемым, чтобы перемещаться в Камуи, – в ту же секунду, когда она закончила, Узумаки взял девушку за плечи и заставил встать перед собой, чем в вёл её в ступор.
- Конан, прости меня, – без тени сарказма сказал он, чем даже у Михо вызвал лёгкое недоумение.
- Не стоит, – Конан подумала, что Узумаки извиняется за то, что было пару месяцев.
- Нет, правда, прости, – глаза Конан широко раскрылись, когда хамелеон открыл пасть и обвил её своим языком, рывком затащил девушку в свой рот и захлопнул пасть, – отведи её в мавзолей, – после чего с невероятной проворностью для своих размеров умчалась в сторону деревни и, отдалившись на десять метров, слился с окружающей средой. – Что? – Узумаки пожал плечами. – Раненные союзники мне не нужны.
- Мне нравится ход твоего мышления, – в голосе Михо звучала усмешка, и это практически мгновенно вывело красноволосого из себя. «Как будто я хочу тебе нравиться. Думаешь, ты единственный, кто может поиграть с людским разумом? Ты ведь тоже всего лишь человек, и, вероятно, даже не тот, за кого ты себя выдаёшь».
- Кстати, почему бы тебе не сдохнуть, – Узумаки активно жестикулировал и не мог стереть улыбку со своего лица. Унижать человека, наступавшего на горло любому из его товарищей, несомненно приятно, но было в этом что-то… неправильное, практически садистское.
- И, что ты, сможешь сделать? – голос Ооцуцуки был ядовитым.
- Для меня, ты – НИКТО, – твёрдо и резко ответил Нагато. – Всего лишь ублюдок, посмевший напасть на мою любимую. – Нагато сжал кулаки, когда речь пошла о Конан.
- Не зазнавайся, мальчишка. Когда я спросил, кто я по-твоему, ты явно не понимал, с кем имеешь дело. Я тот, кто починил себе мир, и организовал нападение девяти кьюби на мир шиноби. Тот, кто уничтожил его… Я тот, по чьей вине погибли все боеспособные шиноби.
Нагато даже забыл дышать от такого, а Ооцуцуки воспользовался его удивлением и ринулся к нему.
– Не недооценивай силу моих глаз!
Михо двигался по траектории зигзага, и для Нагато это было всё равно, что наблюдать за шиноби, очень часто моргая. Обладатель риннегана не успевал уследить за движениями противника, и для него, Михо рывками перемещался от одной точки к другой, от чего было невозможно даже метнуть в него кунай, хоть в этом и нет смысла. Узумаки пришлось за считанные мгновения преодолеть шок и всё обмозговать.
- Ты проиграешь. И я, заберу твои глаза, себе. Как и твои способности.
Нагато подпустил Михо к себе вплотную и позволил ему схватить себя за горло, но как только Ооцуцуки стал осязаемым, Узумаки выставил руку вперёд и выпустил из неё снаряд, который в ту же секунду взорвался. Нагато знал, что взрыв произойдёт слишком близко, и его может задеть, но ему было всё равно. Красноволосому просто хотелось причинить человеку боль. Правда, ложь, всё это стало абсолютно не важно. Вот, Нагато и Михо выскочили из поднявшейся дымовой завесы в разные стороны друг от друга, оба невредимы. Михо хотел вновь атаковать, но Нагато мгновенно переместился к нему и ударил его в голову. Конечно, рука Узумаки прошла сквозь тело, даже не задев его, и Ооцуцуки уже успел ухмыльнуться, как вдруг Нагато врезал ему по животу, и этот удар достиг своей цели. Оппонента отбросило от него на десять метров, как тряпичную куклу, но он быстро поднялся на ноги.
- Как тебе удалось?! – Михо не прекращая боя, выхватил кунай и набросился на него.
- Идёт дождь, и я могу увидеть, на какие части твоего тела попадают капли, а на какие нет! – Узумаки выбил лезвие из руки. – Похоже, что дематериализовать всё тело гораздо сложнее, чем маленькую его часть, да? – парень хотел снова ударить его, но тот схватил его за кисть. Нагато подметил, что правая рука Ооцуцуки просто нечеловечески сильна, но это не помешало ему кровожадно оскалиться. – Интересно, а что будет, если я сделаю так? Шинра Тенсей! – вся мощь техники обрушилась на материальные части тела Ооцуцуки, и этого оказалось достаточно, чтобы с силой отшвырнуть его от себя, вместе с толщей воды. Но в какой-то момент, Михо полностью дематериализовался, погасив ударную силу, и снова твёрдо встал на ноги.
- Ну что за злоебучая у тебя способность! – рявкнул Нагато, двинувшись к нему.
- Взаимно! – Ооцуцуки в свою очередь побежал к Узумаки, и когда их разделяли считанные сантиметры… вода, что была под их ногами, разверзлась.
Нагато и Михо увидели, что прямо перед водой скрывались миллионы, если не миллиарды взрывных печатей, все плотно сложенные друг с другом, и между ними образовалась своего рода расщелина невероятной глубины, в которую все эти печати падали.
- Вот чёрт!!! – Нагато стоял прямо в том месте, где образовалась расселина, потерял равновесие и свалился вниз. А ведь Тендо ещё не восстановилось, и он не мог взлететь, просто не успевал сделать это до взрыва. Падая, он заметил, что в движении каждой печати есть шаблон, схема, многие из них начали облеплять всё его тело. «Это что, ловушка, оставленная Конан?! Мог ли я активировать её, когда использовал Шинра Тенсей?! НЕТ!!! Только не сейчас!», – Парень видел, что Михо стоит на вершине этой бездны, цел и невредим, и разум его от этого лишь сильнее затуманивался.
- Проклятье! – Михо в ту же секунду прыгнул за Узумаки. Нагато всё же нужен был ему живым. – Мне нужны, эти глаза.
Подлетев к шокированному блондину, Михо схватил его за рукав, (в падении, выбирать особо не пришлось), и уже начал затягивать его и себя в Камуи, но внезапно, на лице Нагато вновь появилась эта безумная улыбка, а взгляд заставил даже такого, как Ооцуцуки Михо, ощутить холодок, пробежавший по спине. Ни взрывные печати, ни опасность не пугали его в это мгновение больше, чем молодой обладатель риненгана. Узумаки схватил его за одно из предплечий с такой мёртвой хваткой, что, казалось, вот-вот раздробит кости.
– Что ты делаешь, идио… – Михо не успел закончить, поскольку в следующую секунду в его живот вонзился чакро проводящий штык, выдвинувшийся из свободной руки Нагато. Ооцуцуки с ужасом осознал, что чакра Нагато начинает парализовать его тело и потоки чакры.
- Извини, но ты тоже не знаешь, с кем связался! – Нагато, похоже, было наплевать на то, что они уже вдвоём падают в бездну из взрывных печатей.
- Вытащи… Кха!.. БЕЗУМЕЦ!
Нагато полностью проигнорировал его слова и продолжил.
- Я тот, кого считали богом во всей Деревни Дождя! Тот, кто пробудил риннеган! Тот, кого не сдерживал закон или мораль! И я выживу!!! – все печати разом зажглись, и в следующее мгновение, прогремел взрыв.
Когда весь храм зашатался, а оглушительные звуки взрывов стали слышны даже в нём, Конан вскочила на ноги и хотела выбежать на улицу, но тут заметила странное движение, словно каменный пол начал деформироваться в одной точке. Вскоре, из пола высунулась голова, а за ней и всё чёрное, неестественное существо. Это была чёрная миниатюрная половина Зецу. С его неполноценным телом и без белой половины. Конан была готова поклясться, что даже после всего увиденного, после больных на голову шиноби, с самой невразумительной внешностью, это создание было самым странным из всех, что она видела за свою жизнь.
- Не думал, что здесь кто-то будет, – сам факт того, что не имея рта, он заговорил, вызвал у девушки сильное удивление, но его низкий, хриплый голос сразу вызвал настороженность. И тут Конан вспомнила описания одного из последних Акацки. «Может ли это быть Зецу? Если да? То где его вторая половина?».