На столе стояла моя остывшая кружка с чаем, напротив которой я и устроилась, погружаясь в собственные мысли. У меня было около получаса до начала смены в госпитале, куда я тайком бегаю, пока дети на занятиях, но, думаю, Тетсуо в курсе, чем я занимаюсь.
-Надеюсь, что в курсе...
Слова вырвались изо рта против собственной воли. Прижав ладонь к губам, в страхе озираясь по сторонам, будто бы кто-то мог меня услышать, я обхватила руками голову, которую постоянно разрывали противоречия и размышления.
Было столько мыслей и предположений, теорий, размышлений и всяких глупых фантазий, от которых я постоянно терялась и моё настроение скакало, как электрический разряд у неопытного генина.
Будет ли всё как раньше? Сможем ли мы стать нормальной семьёй? Любит ли меня муж? Как ко мне относится Акихико и станет ли когда-нибудь называть матерью или это явно лишнее в наших отношениях?
Хотелось поговорить с Тетсуо, обнять его и почувствовать силу его крепких рук, но сейчас это невозможно.
-Как будто раньше было сильно лучше...
Горько усмехнувшись, встаю из-за стола. Лучше выйти пораньше и прогуляться под утренним солнцем. Может наше жаркое и беспощадное светило выжжет мои глупые мысли и поможет сосредоточиться на реальности?
Любимая куртка накидывается на плечи, а руки привычно убираются в карманы, пока я прогулочным шагом иду в сторону госпиталя, где сейчас постоянно людно. Десятки шиноби каждую неделю привозятся в деревню, они кричат и стонут. Но это всё же лучше, чем если пациент молчит.
Каждый из них говорит одно и то же. Всего два варианта в разных интерпретациях, но суть одна. Вернуться обратно и сражаться вместе со всеми, или же умоляют оставить их здесь, желая больше никогда не видеть ужасов войны.
Такие испуганные, храбрящиеся и желающие показаться не теми, кто они есть в своих попытках сбежать, и неважно куда, на фронт или прочь из деревни. Эта война сильно ударила, особенно по молодому поколению, абсолютно не готовому к самым худшим качествам человечества и шиноби в частности.
Вторая Мировая Война была ещё ужаснее предыдущей. Союзы заключались и рвались каждый день. Дипломаты сбивались с ног, пытаясь выторговать условия получше, а пока они игрались с документами и словами, на полях сражений погибали ниндзя и солдаты, отдавая свои жизни за эфемерные цели и репутацию своего скрытого селения.
-Какая глупость.
Запрокинув голову к небу, застываю на пару секунд, буквально наслаждаясь тёплыми лучиками, пробегающими по лицу. Они припекают, вызывая приятное покалывание, пытаясь пробраться сквозь веки и ослепить, но самое главное — они помогают не думать о разладе в семье.
Мой путь продолжился дальше и на пустынных улочках Суны я даже умудрилась встретить пару знакомых, спешащих по своим делам и перекинувшихся со мной парой слов.
Помахав им на прощание, стираю с лица вежливую улыбку и вновь хмуро смотрю вперёд, продолжая идти к госпиталю, размышляя над тем, как наши потомки будут смотреть назад в прошлое и обсуждать нынешние события. Как Юно и Акихико будут рассказывать своим детям и внукам о том, что творилось сейчас. Смогут ли они полностью понять, что ниндзя не сражаются за мифические воли стихий собственных стран, а за простые деньги? Или в далёком будущем эта война будет для них лишь чем-то жутким и далёким, оставшимся далеко позади?
Отец Ханако часто говорит, что война никогда не меняется. Что там всегда есть лишь два цвета: красный от крови и чёрный от похорон. Но мне кажется, это не так.
Раньше всё было проще, даже Первая Мировая была проще, а то что творится сегодня, это никак не передать словами. Столько смертей, предательства, жадности, и многого, многого другого.
Выдохнув через плотно сжатые губы, я потрясла головой, раскидав заслонившие глаза волосы. Перед моими глазами была широкая улица, на которой когда-то часто стояли ларьки и беседки, полные лотков и корзин с едой и другими товарами. Сотни людей бродили по этому стихийно образовавшемуся рынку, весело переругиваясь с продавцами в ярых попытках сбить цену или провести выгодный обмен.
Дети бегали между потоков взрослых, как маленькие рыбки в шустрой реке. Кто-то таскал с прилавков еду, а другие просто играли между собой, отвлекая ответственных за порядок шиноби своим смехом.
Сейчас тут было пустовато. Пару десятков торгашей, спокойно общающихся между собой, бродящих по кругу, ведя беседы ни о чём, больше обсасывая свежие сплетни и дополняя их новыми, всё более невероятными, подробностями.