Они освящали поля битв, изгоняли зло, благословляли на брак и деторождение. Обязанности и права монахов можно перечислять очень долго, а если вступить с кем-то из них в диалог на эту тему, это может затянуться на несколько недель. С виду безобидные, но служители храма Ветра смогли выжить в пустыне и отбиться ото всех налетчиков, защитив собственные земли — из чего следовало, что и воины они отличные.
Когда мой брат начал объединять пустыню, они одними из первых благословили его на правое дело и помогали успокаивать народ на захваченных территориях. И чем больше семей и племён собирал под своей рукой Рето, тем активнее шла поддержка и пропаганда со стороны храма Ветра. Никто бы не удивился, если бы монахи захотели пропихнуть одного из своих людей в свиту брата.
Принёсший ответ посланник был классическим монахом, насколько только можно представить. Скромные одежды в цветах храма — белого и фиолетового — были потёрты и явно не первой свежести. Многочисленные заплатки намекали, что его обладатель давненько носит его на своих плечах, хотя стоило увидеть лицо монаха, я вообще удивился, как он дожил до своих лет.
Густые белые усы соединялись с бородой, свисая вдоль тела и прикрывая шею и подбородок. Лысая голова блестела на солнце, нагреваясь под яркими лучами, но, видимо, не причиняя вообще никакого дискомфорта старику. В его правой руке был посох, не боевой или окованный металлом, а простая палка, с помощью которой он твёрдо шёл вперёд, опираясь на неё в шаг правой ноги.
Из-под густых бровей смотрели хитрые прищуренные глаза, внимательно оценившие каждого из нас. Будто взвешивая хороший кусок мяса, старик глядел прямо в душу, вытягивая всё, что лежало в потёмках сердца.
Передёрнувшись от неприятного ощущения, я краем глаза посмотрел на реакцию остальных и смог облегченно выдохнуть: не только мне было не по себе от взора монаха. Всякий шиноби, что сегодня пришёл на разговор, молча передёргивал плечами, жевал губы или недовольно зыркал в ответ.
-Будь благословен твой путь, Рето Ооно, и деяния твои пусть унесут печали и горести из нашего дома, как ветер разгоняет пыль.
Пафосное приветствие пришлось по душе большинству, но, слава богам, те, кто принимает решения в союзе, никак на него не отреагировали.
-Здравствуй, монах, — столь сухое приветствие никак не смутило старика, наоборот, он лишь мягко улыбнулся и склонил голову, — не будем тянуть, я посылал к вам не из праздности, а по делу.
-Суров и колюч, словно осенний самум, — потеребив пальцами бороду, монах улыбнулся ещё шире, — хорошо, хорошо… Твоя просьба, глава семьи Ооно, поставила нас в тупик…
-Что же вас так удивило? Тварь слишком долго гуляет на свободе и творит бесчинства — пора положить конец её злодеяниям. Люди страдают и постоянно погибают в песках Пустыни демона. Пропадают торговые караваны или целые семьи шиноби. Города уходят под землю. Нужно что-то с этим делать.
Спокойная и размеренная речь Реты не впечатлила старика, а, казалось, наоборот развеселила.
-Красиво говоришь, словно летний муссон — остужаешь от жары, но я не слышу в твоих словах правды.
Разведя руки в стороны, монах никак не отреагировал на изменившуюся атмосферу в зале. Шиноби давили жаждой убийства и грозно зыркали, а сам Рето сидел, нахмурив брови.
-Какое тебе дело до правды? Я избавлю наш дом от этого зверя…
-От правды зависит выбор печати, — недоуменно переглядываясь, шиноби повторяли слова старика, но никто не смог дать разъяснений, — не трудись услышать ответы от своих друзей и не гневайся, подобно демону, которого так хочешь пленить.
-Каким образом мои слова повлияют на печать для твари?
-Правда за правду, о гневный и мстительный буран, — подойдя ближе, монах чутка наклонился, говоря мистическим шепотом, пробирающим до самого сердца, — ответь мне и получишь печать, в любом случае. Но если соврёшь, то не жалуйся, если она не будет работать так, как тебе хочется.
Долгие минуты ожидания потрепали мне нервы посильнее, чем любой бой. Рето и старик смотрели друг другу в глаза и ожидали, пока один из них не сдастся. Старик и молодой мужчина даже не двигались, будто бы забыли, как дышать, пока Рето устало не выпустил воздух из лёгких.
-Хорошо, будь по-твоему, монах.
Сложив пальцы домиком на уровне лица, брат прикрыл глаза и заговорил, словно бросаясь в обрыв.