Вдоль побережья раскинулись бесконечные кусты сорго, а над ними возвышались финиковые пальмы, даря блаженную тень для усталых рабочих и детей, которые активно играли на улице.
По всему городу виднелись зелёные уголочки, радующие глаза. На крышах домов, в переулках, из окон зданий: повсюду, куда ни кинь взгляд, стояли хоть какие-то растения, посаженные в изысканные горшки из глины или прямо в землю.
Вершину дворца Казекаге украшал небольшой сад и я не удивлюсь, если Маки выпросила у брата это чудо и заставила подчинённых ему шиноби натаскать туда земли.
Едва войдя в город, я застыл как вкопанный и никто из моих спутников не мог меня осудить. Долгие холодные ночи на севере мы представляли себе, как вернёмся домой, мечтали о том, как будет выглядеть наш дом, постоянно обсуждали друг с другом и спорили, что же Казекаге там поменяет и сделает.
Но сейчас, когда мы оказались здесь, когда глазам открылся вид будто с самых изысканных картин, мы не могли вымолвить слов.
Несколько стражей у входа тепло посмеивались над нами без тени злобы. Они прислонились к стене, освобождая для нас проход и внимательными взглядами провожали наши спины с приятными улыбками на лицах.
-Ты видишь это, Тетсуо?
Мияко стояла рядом со мной, крепко вцепившись мне в локоть. Её маленький брат робко стоял рядом, неотрывно скользя глазами по зелёным крышам домов. Из его открытого рта вылетали непонятные звуки восхищения, а грудь двигалась так часто, что мне казалось, он может задохнуться от восторга.
-Да, — не поворачивая головы, я тихо прошептал ответ. Слова давались мне с трудом, но я всё же смог пересилить себя, — и в лучшем сне не представить...
-А мне кажется, что я сплю до сих пор.
-Теперь это наш дом, так что пошире открой глаза.
Улыбнувшись своим словам, я потрепал ладонь девушки, чтобы она наконец разжала стальную хватку на моей руке. Добившись свободы, резко срываюсь в путь, не слушая восклицаний и ругани на моей поступок, поднявший небольшую пылевую завесу.
Но меня это не волновало, я мчался домой, туда, где чувствовал знакомые очаги чакры, которые узнаю из тысячи.
Из центра деревни доносился глухой отголосок силы брата. Словно биение сердца раненого зверя, его чакра трепетала, готовая затухнуть от крохотного порыва ветра.
"Нужно будет потом проверить".
Нахмурившись, я уже начал погружаться в размышления, но мелькнувший в окне родного дома силуэт вынудил увеличить скорость.
С размаху открывая дверь, чуть не выбив её от обилия вложенной силы, я подныриваю под выпад сориентировавшейся на хлопок Ханако и подхватываю девушку за талию, кружа вокруг себя, крепко прижимая к сердцу.
Уперевшись мне в плечи, она широко распахнутыми глазами смотрела на меня, пока я вдавливал своё лицо ей в живот, наслаждаясь ароматами родного дома и духами невесты.
-Тетсуо?
Её голос дрогнул, подрагивающими губами она шептала моё имя, каждый раз произнося его всё громче и громче.
Маленькие нежные ладошки обхватили меня за щёки, поднимая голову вверх и отрывая от мягкого теплого тела.
Стоило нашим глазам встретиться, я почувствовал, как в сердце что-то ёкнуло, а сам орган забился как сумасшедший, выдавая резвый ритм.
-Я дома.
-ТЕТСУО!
Притянув меня к себе, она склонилась ниже, изгибаясь в моих руках и наваливаясь сверху, её губы скользили по лицу, одаривая поцелуями каждую часть. Закопавшись в волосы своими пальчиками, Ханако, надрываясь и грозясь сорваться на плач, пыталась сделать всё одновременно: и говорить, и целовать, и сдавливать меня в объятиях.
Заливая моё лицо слезами, девушка что-то тараторила мне прямо в рот, изредка прерываясь от поцелуя, чтобы вздохнуть заканчивающийся воздух.
-БРАТ!
За спиной появился знакомый очаг чакры, который я упустил из виду, когда Ханако открылась мне с новой стороны.
Словно каменный снаряд, Маки влетела мне в спину, цепко хватаясь за одежду руками, грозя порвать её на куски, сминая пальцами пластинки брони.
Ударившись лбом в панцирь на спине, сестра залилась слезами, выпуская на волю старые страхи и тревоги.
Рыдая в унисон, две самые дорогие души для моего сердца крепко держали меня в объятиях, боясь выпускать из рук и страшась, что я развеюсь словно мираж.
Сгребая две хрупкие фигуры поближе к себе, я прижал их к своей груди, чувствуя, как эмоции наконец пробивают стальную броню из воли и выдержки вместе со слезами счастья.