Подходим, здороваемся. Моего гида игнорируют. Меня же одаривают небрежным кивком. Вежливо спрашиваю: «Можно попробовать? Пожалуйста!». Ещё один небрежный кивок. Беру с тарелки готовую ириску. Ммм… Талантище! Чувствуется, что все ингредиенты он положил по единственно правильному рецепту. По моему рецепту. Благодарю за угощение. И снова небрежный кивок.
– А нам приходится держать его за руки и за ноги, чтобы он с нами поделился. Кстати, чуть не забыл, его зовут Обжора, – и видя, как рука Обжоры тянется к половнику, скороговоркой закончил, – ну, мы пошли, нам ещё надо с остальными познакомиться.
Дальше мой экскурсовод потащил меня к сосредоточенно рисующему мальчику. Несколько составленных вместе столов вокруг него было завалено рисунками, листами со стихами и поделками из пластилина.
– А это Плакса, – представил он ещё одного моего близнеца, – порой увидит красивый цветочек и давай плакать. А потом рисует его, лепит и даже... хихи… стихи пишет…
Речь моего гида прервал метко брошенный рукою Плаксы комок бумаги. В десятку. То есть, я хотел сказать, в лоб.
– Вот на этом рисунке, по моему, вышло неплохо…
Это я решил приободрить Плаксу. Хотя рисунки были действительно неплохи. Я бы нарисовал так же красиво. Меня удостаивают еле слышным «спасибо» и поспешно прикрывают рисунок кипой бумаги.
И меня снова тащат. На сей раз знакомиться будем сразу с двумя ребятами.
– Это Хулиган и Матерщинник. А кто из них кто, я так и не запомнил. Уж очень у них лица незапоминающиеся, – и с явной издёвкой в голове добавляет, – а бы даже сказал, посредственные.
– [цензура][цензура][цензура][цензура][цензура][цензура][цензура]!
Смысл речи Матерщинника… а кто же это ещё мог быть?...сводился к тому, что кое-кто, не будем показывать пальцем, слишком глуп, чтобы запоминать лица и посему не заслуживает ни малейшего уважения.
Второй же мальчик, достав из кармана трубочку и зарядив её жеванной бумагой, метко выстрелил в лоб моему сопровождающему. Судя по ловкости обращения с этим инструментом это явно был Хулиган.
И снова меня куда-то тянут. Ого сколько игрушек… Было…
– А это Разрушитель. Он сейчас занят своим любимым делом. Используя неломающуюся игрушку он разбивает обычные легко ломающиеся игрушки.
Какой умный мальчик. Технарём вырастет. Потому что все технари в детстве ломали игрушки. Не из природной вредности, а потому что им интересно как же там всё внутри устроено.
И опять, лишь одного меня удостаивают небрежным кивком. Ага! Если присмотреться, то вон там у Разрушителя лежат винтики, там пружинки, а там шестерёнки. Я бы и сам так их разложил. Классификация и систематизация – это опора любого технаря. Гуманитариям не понять.
И, кстати, – тут слово беру я, обращаясь к своему персональному Вергилию, – а как звать тебя?
– Я? Я – Главный!
– Пф!
– Ха!
– Да ну!
– [цензура]!
– [Звук выстрела жеваной бумагой из трубочки]
И все дружно, громко и хором:
– Он – Ябеда!
Откуда Ябеда вытащил подушку я так и не понял. Но когда с криком «а вот вам!» он запулил её почему-то в Плаксу, я понял, что это надолго. А когда увидел, с какой непринуждённой детской радостью неизвестно откуда извлекают подушки все остальные, я понял, что это ОЧЕНЬ надолго. А когда мне в спину прилетела подушка от Разрушителя, я понял, что от меня не убудет, если я присоединюсь к общему веселью.
Полчаса спустя. Неизвестная локация №2
– Фух! Итак, когда мы все немного успокоились, я хотел бы кое-что сказать. Первое, попробовав ириску Обжоры я подумал, что она сделана по моему рецепту. Второе, посмотрев рисунок Плаксы я подумал, что такое мог бы и сам нарисовать. Третье, Матерщинник изъясняется так, как я после приезда из пионерского лагеря. Сколько сил мне стоило вернуться к нормальному цензурному стилю речи. Ох. Но я отвлёкся. Четвёртое, плеваться из трубочки было весьма популярно в моём детстве. Пятое, сколько я игрушек разломал в детстве… Не пересчесть… Шестое, Ябеда… Я не помню, чтобы я на кого-то ябедничал. Но твой стиль изложения мыслей. Я так говорил в возрасте семи-восьми лет. Один в один. И отсюда я делаю вывод что вы шестеро…
– Вообще-то семеро, – вежливо поправляет меня Ябеда. И жестом фокусника откинув длинную, до пола скатерть на одном из столов, демонстрирует ещё одного похожего на меня, как две капли воды, мальчугана.
– Это Аутист. Он вечно прячется ото всех.
Аутист смущённо улыбается и задёргивает скатерть обратно.
Беру паузу чтобы перевести дыхание.
– Вы семеро – мои альтер-эго!
Пауза…
– Не!
– Пф!
– Щазз!
– Ни разу!
– [Цензура]!
– Ни в одном глазу!
- …
И снова все дружно, громко и хором:
– Мы твои воображаемые друзья!!!
Тут, признаться, я несколько растерялся. Те самые воображаемые друзья? С которыми я постоянно «общался»? Естественно слово «общался» в кавычках, так как никаких ответов я от них не слышал. Я же не сумасшедший. Хотя… Сейчас-то я слышу своих воображаемых друзей. И это значит… Проехали.
Ладно. Остался ещё один вопрос.
– А что вы сделали с девочкой, которая пришла к вам сегодня?
– Э…
– Ну…
– Как бы…
– М…
– [Цензура]
– Да как-то…
– …
И все дружно, громко и почти хором, кроме Ябеды:
– А расскажет про это Ябеда!
Пять минут спустя
– …Первым заметил вторжение Аутист. Он показал с какого направления идёт вторжение…
– И как же он это показал?
– Пальцем. Он всегда так делает.
– После чего Разрушитель предложил план. Были проблемы с ингредиентами, но Обжора настоял, на том, что метать яйца, посыпать мукой и поливать кетчупом – это исключительно его прерогатива. И так как в его руках был его любимый половник мы решили принять его аргументы…
– После этого Разрушить подготовил путы…
– Путы?
– Такая удавка из свёрнутой простыни.
– …а стра-а-а-а-а-ашные маски нам подготовил Плакса.
– А можно посмотреть? Ой! Действительно, увидишь такое можно и заикой стать. Упс. Надеюсь с Ино всё в порядке…
– Далее мы все залегли в засаде. Аутист набросал на нас веток и травы. И нас стало совсем-совсем невидно. А как и куда спрятался Аутист мы не заметили. Буквально стоял тут и раз и нету его.
– И как только появился нарушитель мы накинули на неё путы…
– «Мы» это кто?
– Разрушитель, Матерщинник, Хулиган и я.
– Окей. А что было дальше?
– Обжора посыпал её мукой, полил кетчупом, а затем стал закидывать яйцами…
– Бедная девочка…
– Но ты же сам дал нам команду быть в боевом режиме!
– Э… пока отложим вопрос. Но непременно вернёмся. Что было дальше?
– А потом Разрушитель достал из кармана ножницы и потянулся к нарушительнице…
– Эээ…
– …И тогда Плакса сказал: не надо острых ножниц, ты же её так быстро поломаешь.
– Молодец, Плакса, – киваю я.
– А потом Плакса добавил: я сейчас принесу тебе, Разрушитель, тупые ножницы.
– Эээ… беру свои слова обратно.
– После чего она закричала не своим голосом, вырвалась из пут и убежала.
Конец флешбека
– Разрушитель, если не секрет, что ты хотел отрезать от бедной девочки?
– Прядку волос. Небольшую.
– Охохо. Ну, если небольшую, то ладно. Проехали.
Полчаса спустя. Реальный мир
Я не тупой. Но уже полчаса размышляю над одним вопросом и всё не нахожу ответа. Мои воображаемые друзья утверждают, что я скомандовал им перейти в боевой режим. И я им верю. Но проблема в том, что я тогда ещё не был внутри своего разума. Я в это время как раз говорил «Боли – нет! Страха – нет! Разум мой – твердыня моя! Чувства мои под семью замками! Мысли мои…». Стоп! Я сказал «Мысли мои…» и сам удивился. Что это я несу, дескать? А мои мысли, то есть воображаемые друзья приняли это за команду быть на страже… На страже… Стражи…
Складываю печать концентрации и говорю «Мысли мои – стражи мои!».