Не дождетесь. Все будет прозаичнее. Выход — через девицу, все же родственная душа. И быстрее. Если парень ее увидел, то может по подсобкам настичь через минуту-другую. А оторваться, как она уже поняла, не так просто. С наступлением темноты ее зажмут в уголке, а дальше…
В обратный путь — сквозь пар, шкварчения, обалденные запахи. Предлагала же Лариса снять парня на вечерок — и в ресторанчик. Как в воду глядела.
На площадке перед рестораном крутились на мотоциклах рокеры. А у входа в гостиницу, как и положено, девица. Держит под наблюдением оба официальных выхода из ресторана. Хорошо, встречай. Она забегала к подруге, переговорила и вот на улице. Что станем делать, дорогая агентесса? Ты, видать, тоже из органов бывшая?
А как насчет прокатиться? — неожиданно загарцевал перед ней на заднем колесе один из рокерных джигитов.
— С удовольствием, — мгновенно согласилась Катя. — Но только за рулем — я.
— Да-а? И сможешь?
— Если не побоишься сесть сзади.
Молодость прекрасна и глупа своей бесшабашностью. И боязнью, что ее могут уличить в трусости. Это уже в зрелом возрасте трусость мужчин начинает подразделяться на подлость и трезвый расчет.
Парень поставил мотоцикл на два колеса, приподнял в шлеме полусферу, чтобы лучше рассмотреть ее. В отличие от бизнесмена в больнице, осмотром остался доволен:
— Ну садись.
Последний раз Катя держала руль мотоцикла перед уходом в налоговую полицию. В «семерке» водили все, что имеет колеса, поэтому километры свои накатала не на бумаге, Да и промчаться с ветерком и ревом вдоль Енисея — это не ползать по водосточной трубе каракатицей.
Что машина по сравнению с мотоциклом! Кресло-каталка, где можно вальяжно развалиться, но скорость лишь увидеть на стрелке спидометра, а не ощутить сквозь шум в ушах.
Проверила рукоятку газа — не люфтит, отзывается на малейшее движение. Дай бог ровной дороги под колесо.
Рванула с места резко, мощно. Парень за спиной, цепляясь, ухватился уж очень профессионально за грудь, и она, отбросив голову, ударила его шлемом по лбу. Рокер все понял, переместил руки вниз, на живот. Тоже запретная зона, но за что-то надо ведь браться. «Ява» тащила их вперед, кто-то из ринувшейся следом мотоциклетной компании попытался перехватить лидерство, но Катя уступила ему не больше чем полколеса, и то на мгновение. Перед перекрестком пальцы рокера вновь вдавились ей в живот, но это она сама мощным рывком послала машину в щель между разъезжающимися автобусами.
— Уважаю! — прокричал в гудящее ухо попутчик, когда она, лихо развернувшись, замерла в ожидании накатывающего вала из треска и сиреневого дыма.
Слез с сиденья, помог стать на землю и наезднице. Не отпуская руку, приложился к ней долгим поцелуем. Затем сильно прижал Катю к себе. Окружившие их мотоциклисты засигналили, поддерживая вожака. Она разрешила ему несколько раз ткнуться носом в ключицу — все же сообщник, помог вырваться из западни, — но едва тот полез руками за тем, что пришлось отпустить после щелчка по лбу, получил теперь уже по рукам.
— Ты чего? — недоуменно поднял брови рокер.
Потряс ушибленными руками. Навешанные на куртке цепи, булавки, заклепки пришли в движение. Друзья перестали сигналить, и эта относительная тишина средь моторного рева напомнила Кате, где и средь кого она вообще-то находится. Привыкла у мужчин-«семерочников» чувствовать свою власть и полную защищенность и думать забыла, что где-то существуют иные отношения.
— Я, между прочим, не люблю отказов.
— А я не люблю об одном и том же повторять дважды, — в ответ на поднятые брови подняла плечи Катя.
А сама зыркнула по сторонам, примеряясь, куда, если потребуется, отступить. Особо и некуда. Сама привезла себя к реке, а Енисей не перепрыгнешь и даже не переплывешь. На мотоцикле, видите ли, ей захотелось покататься! Сделать квадратными глаза у влюбленной парочки! А что ее попытаются, извините, пустить по кругу, и мысли не возникло.
Нет, она не боится этих кожано-заклепочно-булавочных хлюпиков. Но что, собственно, они могли подумать, когда вышедшая из ресторана девица сама села в седло?
— Все, ребята. Спасибо за прогулку, но — все! — как показалось Кате, довольно убедительно отсекла она все их поползновения.
Парень усмехнулся, оглядел образовавшийся круг приятелей. Те наблюдали заинтересованно и подбадривающе.
— Не получается «все», — с сожалением развел руками вожак, призывая вместе с ним признать безнадежность положения.
— Ой ли?
Семь ребятишек, гордых тем, что восседают на быстрых и ладных конях. Смелых оттого, что их много. От спорта, судя по всему, у них только ухарство. Да и не вешают спортсмены на себя дешевые побрякушки. Если и не хлюпики, то и не Шварценеггеры.