А то бы она так не лежала.
Прямо на крыше Леонид переложил покупки из пакета в сумку. Закинул её за спину, наподобии рюкзака. Кряхтя, слез с крыши надстройки. Спустился по лестнице подъезда. Никого, к счастью, не встретил.
Конечно, велик соблазн посмотреть – как там его квартира… Но – лучше не рисковать.
Очередное такси поймал быстро. Доехал до супермаркета на окраине. Сделал вид, что заходит в горящий яркими огнями вход, а сам спустился по ступенькам за угол.
В магазине уже почти никого не было, да и подошло время закрытия. А главное – там – видеокамеры… Так что продукты придётся взять только те, что они заказали Гуландом.
Пешком пришлось идти около часа – остановиться ближе к их «логову» он не рискнул.
Память не подвела – переулок и дом нашёл без труда. Открыв на условленный звонок, хозяйка покачала головой: в кепке Леонид не смотрелся.
Примерно час ушёл на переодевание и сборы. Лена с трудом согласилась на разрезание рукава своей выцветшей цветастой кофточки: по-другому рука в лубке из него не вылезала. Леонид разрезал.
Лена… покраснела. Леонид видел это. И отвернулся. Но потом – когда всё равно пришлось помочь одеться – вынужден был наплевать на условности и приличия.
Хм… А грудь у неё – очень даже ничего, отметил пошлый нахал в его мозгу.
Сильно тянущаяся, и столь же сильно поношенная вязанная кофта из хлопчатобумажной нити, купленная Леонидом, позволила влезть в рукав легко. И чёрный цвет куда больше успокаивал взор обеих доморощенных «конспираторов».
Джинсы Лена переодевать отказалась. Зато с неподдельным энтузиазмом позволила Леониду натянуть на свои небольшие ступни новые толстые носки. Кроссовки тоже пришлось зашнуровывать ему. Он и не возражал. Помог напарнице влезть и в лёгкую, опять же чёрную, ветровку. Сложил вещи в сумку.
Сам он переоделся быстро. На прощание оба всё-таки посидели. На помосте.
– Ну, с богом! – Леонид старался говорить бодро.
– С богом! – Лена закусила губу. Затем взглянула в глаза Леониду. Всё же сказала, – Я не слишком-то помогла тебе… Скорее – наоборот. Ладно, как бы ни получилось – спасибо за всё!
– Лена, кончай. Не вноси панику в наши и без того трясущиеся ряды… Мы – выберемся.
– Ага. – она преувеличенно бодро кивнула, – Обязательно! Ладно, двинули.
Через полчаса, пройдя подальше от логова, где они смогли «зализать раны» и отсидеться, Леонид поймал очередное такси. Это оказался частник – хотя частный извоз всячески преследовался и карался, многие всё же вели его на свой страх и риск. Уповая на то, что ночью гаишники и подставные «клиенты» не злобствуют, а спят… Деньги-то нужны!
Мужичок-нарвежец, если и удивился месту назначения, виду не подал: но поехал только по задворкам, и обводным узким дорогам – чтобы постараться избежать встреч всё с теми же лентами. В-принципе, излишняя предосторожность: после десяти вечера все «операторы машинного доения» обычно мирно отсыпались – чтобы завтра с новыми силами приступить к «службе по обеспечению Государственной Безопасности». Ну, а заодно – и своих детей. Или – наоборот, если судить по приоритетности…
Ехать было довольно далеко – чтоб подстраховаться, Леонид выбрал район подальше и почти без жилья. Даже нелегалы предпочитали близость населённых пунктов: пешком не больно-то находишься через чёртовы степи. Да ещё обычно – с барахлишком, которое жалко бросить…
Только к двум ночи они добрались, куда хотели.
Леонид убедился, что огоньки габаритных огней скрылись за поворотом и деревьями, и быстро повёл их к окраинам крошечного кишлака, со словно вымершими домами, под прямым углом к основной дороге. Направление он знал.
– Нас не… увидят? Не заложат?
– Не бойся. Здесь почти никого не осталось: кто мог – давно перебрались в города. Больше половины домов – пустые. А старики, что остались доживать – видят десятый сон.
– А-а… Понятно. А то, что собаки лают… Ничего?
– Ничего. Полают-полают, и заткнутся. – сам он так не считал, но уж с таким демаскирующим моментом ничего не поделать. Только уйти отсюда побыстрей…
Однако кое-какие мысли вскоре заставили его спросить:
– Сможешь немного побегать? – он с сомнением посмотрел на руку на перевязи. Перевязь они вынуждены были наложить прямо на рукав, так что она маячила в темноте, соединяя шею с рукой дурацкой белой лентой. Но менять на чёрную было поздно.
– Смогу, наверное… А что?
– Не понравился мне этот мужичок. Уж больно всё у него гладко. А когда гладко стелят… Самому лет шестьдесят, а рассказывал только о себе, своих внуках, да второй жене… Значит – состоятельный. А таксует – скорее, для вида. Обратила внимание – нас почти ни о чём не расспрашивал! Умный. Или – хитрый. Что куда опасней…