Латышская заметочка мне не очень поможет, а вот системы эстонцев надо бы выучить. Наверное, они их вместе закупали у тех же заводов, потому и вооружены эстонцы и латыши должны быть почти одинаково. Тем более коль у эстонцев на вооружении пять разных винтовок, то это все может в эстонской армии знать только большой начальник. А всякий, который – не он, знает, что в Нарве есть трехлинейки, а что в Таллине за оружие – этого может и не знать.
А значит, что если такое же у латышей делается, то если я знаю, какие в Риге винтовки, то могу и не знать, какие есть в Юрмале! То есть можно малость сбрехать.
Кстати, а что я могу знать про советские системы? Ну, наган. У меня он даже был, только переделанный под стартовые патроны. Хотя если в упор в морду ткнуть и нажать, то перепуг будет знатный. А может, и глаз выбьет. Трехлинейку видел, но пользоваться ей не могу. Вот еще есть пулемет Дегтярева с круглым диском, я даже с ним немного повозился. Это мне знакомые парни-реконструкторы разрешили в обмен на кое-что полезное. Еще я в руках держал ММГ ППШ, но стоит ли про него рассказывать? Вдруг он еще секретный?
А про немцев? Винтовку Маузера я немного знаю, мне Толька Рыба показывал, когда его отец ее купил. Пистолеты немецкие видел только копаные и не сильно хорошего сохрана. Не, лучше сказать, что есть у них какие-то винтовки и пулеметы, но только я в них не того, точнее – ничего.
В общем, я перечисляю эти эстонские системы и говорю, что они у латышей были. Про советские скажу, что вот видел такое-то, а сам в руках только наган держал. Он еще царский, так что прокатит. Про латышскую армию я тоже кое-что должен знать, хоть меня и не брали, потому почитаю про японскую и своими словами перескажу. Вообще, наверное, все армии одного времени друг на друга похожими быть должны хоть немножечко? Ну, вот и в латвийской армии самураев и катан не будет, а остальное будет.
Свет мне не выключали аж до обеда, когда миску горохового супа с хлебом принесли. И водички, когда попросил. Вообще ничего, сытно. Впрочем, жаловаться нечего, приходилось мне и хуже питаться, когда без денег был. Свет вскоре после обеда выключили, зажадничал кто-то, но я протестовать не стал и снова покемарил. А то голова от непривычных цифр и фактов гудит уже.
Поспал, потом поплакался, что опять хочу в будочку. Конвоир выматерился, но сходил, получил у кого-то разрешение и вывел. Я опять цапнул журнал. «Военно-инженерное дело» называется.
Возвращаясь, опять заныл, что сидеть в темноте погано, и свет мне включили. И опять почитал.
Пока не настали пшенка с кипятком на ужин и отбой. Тут и гороховая музыка подоспела. Эх, откроют утром мою каморку и отравятся…
И вот, пока он спал и терзал слух и обоняние комендатуры, состоялся один разговор, сильно повлиявший на его судьбу в этой реальности.
Оперуполномоченный особого отдела УР Яблоков с начала войны не знал покоя – столько свалилось на него дел. Их и до войны хватало, а сейчас Яблоков просто-напросто ощущал, что если бы у него появился двойник, то и этот двойник падал бы с ног и все равно всего не успевал. С началом войны в УР стало приходить пополнение, зачастую с очень многозначащими биографиями. До войны бы такого послали куда-то в рабочий батальон, а не в пулеметный. А теперь пожалуйста – уже второй приходит, служивший в белой армии! И не какой-нибудь, а Юденича! И еще один из бывших украинских бандитов, сдавшийся по амнистии!
Они что там, в Ленинграде, с ума посходили, направляя сюда такие кадры?!
Но это еще не все. Со своими секретными сотрудниками никак невозможно повидаться. Все перешли из казарменного городка в землянки и шалаши близ дотов, и оттого, чтоб ему тихо и незаметно поговорить с сотрудниками, нужно черт знает какую конспирацию ломать. Скорость получения сигналов – теперь считай, что никакой! Одно счастье – еще ничего серьезного в сигналах не было. Так, одни установочные данные да слегка пораженческие разговоры, когда в сводке появляется очередное «направление».
Еще приходится бороться с местными властями. Приходят мобилизованные на оборонительные работы, а некоторые исполкомы вообще обнаглели с присылкой! Из Волосова прислали двух баб почти что на сносях, да и среди остальных – слабосильных чуть ли не половина. Из Усть-Луги – деда семидесяти лет, да еще и глухого как пень. Он даже не понял, что его на земляные работы послали!