Вечером я заглянул в радиорубку. Петя был за Своим любимым делом. Он часами просиживал у приемника, почти непрерывно меняя настройку, переходя от одного диапазона к другому. Поймать какую-нибудь дальнюю экзотическую станцию - вот что его прельщало!
- Игорь, а я только что Бразилию поймал. Сначала музыка, а потом диктор сказал, вроде "иси радио Бразивиль".
- Наверное, Браззавиль. Это не Бразилия, это Конго, Африка.
- Конго? Ты уверен?
Петя взял со стола тетрадку и что-то в ней исправил.
- Смотри, - сказал он, протягивая тетрадь, - вчера вот Эквадор поймал. Тут уж без ошибок. Так и сказал диктор: "Радио Эквадор". Вот, смотри, записано: Эквадор, частота 7,24 мегагерц, время - 22 часа 48 минут. Тут уж я не ошибся. Южная Америка, вот здорово!
Я с любопытством листал тетрадь. Каждая страница была аккуратно разграфлена вертикальными линиями. Без труда можно было установить, какого числа, в какое время, на какой частоте Петя слушал ту или иную станцию.
- Зачем ты такую бухгалтерию завел?
- У нас, у радистов, закон: как установил с кем связь, так немедленно все запиши: когда начал, когда кончил, частоту, словом - все подробности.
- А когда с Москвой или Хорогом связываешься, тоже все записываешь? - спросил я с интересом.
- Конечно. Тут уж я обязан. Специальный журнал есть.
- Покажи. Любопытно взглянуть.
Петя протянул мне журнал. Я быстро перелистал страницы. В день гибели Виктора сеанс связи с Москвой начался в одиннадцать часов и кончился в одиннадцать тридцать три.
Я смотрел на эту запись, не веря своим глазам. Петя слышал крик Виктора минуты через две после окончания сеанса. Значит все-таки Виктор погиб в одиннадцать тридцать пять?! Неужели круг замкнулся и все возвратилось к исходному положению? Снова проблема Гиви. Снова вопрос: где он был двенадцать минут? Я чувствовал себя как человек, который попал в глубокую яму, пытался выкарабкаться, почти достиг края и снова свалился на дно.
- По каким часам ты определил время окончания сеанса? Часы были верные? Может быть, они спешили или отставали?
Петя указал на большие часы, которые стояли на шкафу и весело тикали, как бы посмеиваясь надо мной.
- Часы правильные, я их каждый день по московскому радио проверяю.
Делать было нечего. Я вышел из радиорубки, не зная, что предпринять дальше. Какое удивительное совпадение! Часы Бойченко остановились ночью. Между их показанием и моментом его гибели никакой связи нет. И тем не менее часы показывают одиннадцать тридцать пять. Неужели они остановились ровно через двенадцать часов после падения, с точностью до минуты?! Нет, что-то здесь не так. Я вернулся в радиорубку.
- Петя, послушай, ты действительно определил время окончания сеанса по своим часам?
- А почему ты сомневаешься? Ведь вы же сами установили, что Бойченко погиб в одиннадцать тридцать пять, а сеанс я закончил минуты за две до того, как услышал крик. Вот и в журнале записано одиннадцать тридцать три.
Что-то неестественное послышалось в голосе Пети. Я внимательно посмотрел на него.
- Но тогда непонятно, почему ты никому не сказал о своей записи? Хотя бы тогда, когда мы еще не выяснили, что ты столкнулся с Петровичем. Покажи ты тогда журнал, и сразу было бы очевидно, что за две минуты до гибели Бойченко ты находился в своей радиорубке?
- Мне бы не поверили. Могли сказать, что я подогнал время, сделал запись потом, вечером, на следующий день...
- Что за чепуха! Ведь ты всегда можешь связаться с Москвой и попросить подтвердить твою запись. Раз есть правило вести журнал, то московский радист также записал, когда кончил с тобой говорить. Не так ли?
Петя молчал, растерянно поглаживая хохолок на затылке.
- Молчишь? - продолжал я. - Тогда слушай. Время гибели Виктора - одиннадцать тридцать пять - было определено неверно, произошла ошибка. Виктор погиб раньше. Выходит, что ты кончил сеанс связи после того, как услышал крик и побежал на дорогу. Как ты это объяснишь?
"Виктор погиб раньше". Почему я так сказал? Не было никаких объективных данных. Но я не сомневался в невиновности Гиви, верил ему. А если так, то крик Виктора раздался через минуту-другую после ухода Гиви с Альфы. Не позже.
- Ошибка? - Петя был явно смущен. - Ладно, Игорь, скажу по честному, все как было. Я забыл тогда записать время окончания сеанса, понимаешь? Принял последнее сообщение и попросил московского радиста позвонить моим, домой. А потом и задумался - вспомнил мать, сестренку... Услышал крик, выбежал... Дальше все знаешь. Остался у меня пропуск в журнале. Нельзя так: это - нарушение. Когда вы установили, что крик Бойченко раздался в одиннадцать тридцать пять, я отсчитал две минуты и написал в журнале одиннадцать тридцать три. Виноват я, сам понимаю.
Петя стоял красный и пристыженный, как школьник, которого педагог уличил в неблаговидном поступке. А я не мог сдержать радость. Разгадка была близка. Я встал, подошел к смущенному парню, хлопнул его по плечу.
- Ладно, подними нос. Свяжись побыстрее с Москвой и запроси; когда окончился тот сеанс.
- Можно только завтра, в одиннадцать.
- Ну, завтра, так завтра. И как узнаешь, сразу мне сообщи.
На следующее утро время тянулось невероятно медленно. Я сидел за своей установкой на Альфе, делая вид, что готовлю опыт, а в действительности чуть ли не каждую минуту поглядывал на часы. Наконец появился Петя. Он с таинственным видом подошел ко мне и зашептал на ухо:
- Одиннадцать двадцать. Москвич ручается. Точная запись в журнале.
Я почти предугадывал этот ответ и все же почувствовал огромное облегчение, будто гора с плеч свалилась. Собрался с мыслями, потом подозвал Олега и Марину и все им рассказал. Собственно, рассказывать было не так уж много: Виктор погиб в одиннадцать часов двадцать две, двадцать три минуты. Гиви в это время, уйдя с Альфы и нигде не задерживаясь, спокойно спускался по тропинке.
Марина сначала смотрела на меня, ничего не понимая. После переживаний последних дней до нее с трудом доходило, что все кончилось, что неприятности уже позади. Потом она расплакалась, неожиданно поцеловала меня, Петю, потянулась было к Олегу. Затем бросилась к Гиви, обняла его и, одновременно плача и смеясь, стала что-то сбивчиво объяснять.
Наконец и до Гиви дошла суть дела. Он подошел ко мне, обнял и взволнованно сказал:
- Спасибо, друг. Прости, я неправильно тебя понимал.
Через несколько минут, когда возбуждение немного улеглось, Марина захлопала в ладоши:
- Мальчики, идея. Предлагаю устроить сюрприз. Скоро обед. Вначале никому ни слова. После обеда Гиви подойдет к Игорю, обнимет его. Они сядут рядышком на диване и будут мирно беседовать. Представляете эффект!
К началу обеда мы с невозмутимыми лицами сидели на своих местах. Однако деланное безразличие нам не удалось. Б. В. посмотрел на меня, затем на Гиви с Мариной, улыбнулся и сказал:
- Ну, Игорь, видимо, кое-кому вы уже сообщили про "опыт" с часами. Вероятно, это всем интересно...
Я встал и рассказал об ошибке с часами Виктора.
- Вот н хорошо, - прервал меня Б. В. - Теперь все обстоятельства полностью прояснились. Никто из нас не может быть в чем-либо заподозрен.
Но успех сегодняшнего дня, видимо, подстегнул сидевшего во мне чертика.
- Я не вполне согласен. Если часы Бойченко не указывают, когда он погиб, то вопрос этот не снимается, отпадает лишь первый, ошибочный ответ. А вопрос ведь крайне важен, сказал я спокойным голосом.
Б. В. хотел было меня перебить, но в ярости не находил слов.