под силу лучшим докторам города. Гораздо позже Олег стал замечать, что дочь
холодна ко всем представителям сильного пола, и пусть ребенок совсем не
запомнил роковой день, на подсознательном уровне девочка навсегда воздвигла
нерушимую стену, отделившую её от боли и страха.
- Вот, пожалуй, и все, теперь, дочь, ты наконец-то понимаешь, почему мы с тобой
не так уж и близки? – спрашивает у меня отец, выводя из тяжелых воспоминаний.
- То есть, ты все эти годы считаешь меня не родной? Тебе было достаточно слов
нашей любимой мамочки?
- Если ты так думаешь, то, похоже, совсем меня не знаешь. Я, доченька, на слово
никому не верю, и почти сразу сделал генетическую экспертизу.
- И что она показала?
- Я думаю, ты и так все поняла.
- Какая разница, что я поняла, - начинаю потихоньку выходить из себя и повышать
голос, - неужели трудно ответить на вопрос?
- Хорошо, экспертиза показала, что твоя мать - шлюха, а ты - дочь ныне покойного
местного авторитета.
- Этого не может быть, я не верю тебе. Зачем ты все это делаешь? Тебе нравится
доводить меня? Ты испытываешь удовольствие от моих срывов?
Сама не замечаю, что начинаю бегать по комнате и нервно теребить ворот
футболки.
- Почему я ничего не помню?
- Врачи сказали, что это последствие стресса.
- Зачем ты продолжал жить с нами? Почему не бросил?
- У меня было много причин, но главная - долг. Как бы мне не было трудно это
говорить, но я обязан тебе жизнью.
- Я не могу поверить, что это правда. Когда садилась в маршрутку думала, что
наконец-то помирюсь с отцом и вновь обрету семью. А ее, оказывается, никогда и
не было. Мать - помешанная на тряпках баба, отец - местный авторитет, а я -
ненормальная алкоголичка, неплохой набор. Вам так не кажется, Олег Иванович?
- Перестань истерить, сядь и послушай меня внимательно, о том, что я тебе
рассказал, никто не должен знать. Ты по-прежнему моя, хоть и не путевая, но дочь.
Ты сейчас собираешь вещи, и я отправляю тебя за границу. Как говорится «с глаз
долой…». Там отдохнешь, подумаешь.
- Нет.
- Что нет?
- Нет, я никуда не поеду. Вы мне с этой минуты никто, хотя и раньше близким не
были. Все, что со мной происходит - это моя жизнь. И принимать решения за меня
не нужно. Сегодня мы с вами виделись в последний раз. Спасибо, что не отдали в
приют, будем считать, что долг оплачен, а я попрощалась.
Допиваю остатки вина в бокале, ставлю его перед Олегом Ивановичем и выхожу
из комнаты, а затем и из дома. Сложно даже объяснить, как мне больно и каких
усилий стоит сдерживать слезы. В голове только две мысли: хочу домой, и я - дочь
бандита. Дорога до квартиры как в тумане. Оказавшись в подъезде, начинаю
рыдать, и чем ближе заветная дверь, тем громче всхлипы. Я так хотела перемен,
хотела снова чувствовать и мечтать. А вместо этого заливаюсь слезами в
прихожей, не имея сил доползти до спальни. Жизнь жестокая вещь, и, если ты не
понимаешь этого с первого раза, она снова и снова на страшных примерах тебе это
докажет.
Примерно через час слезы заканчиваются, а от громких всхлипов начинает болеть
горло. Понимаю, что сидеть в коридоре не выход и медленно ползу на
четвереньках в комнату. Сказать, что мне больно, значит, ничего не сказать. Я - это
один сплошной комок нервов.
Все-таки добравшись до кровати, понимаю, что хочу спать, безумно хочу спать.
Тяжесть всего дня резко обрушивается на плечи. Закрываю глаза и проваливаюсь в
сон без сновидений, впервые за последние полгода мне ничего не снится.
***
С момента моего разговора с Олегом Ивановичем, не могу даже про себя называть
его отцом, прошло уже семь дней, превратившихся для меня в одно алкогольное
пятно. Всю неделю либо рыдаю, либо пью, либо сплю.
Встретив утро следующего дня с ужасной головной болью, не нашла ничего
лучше, чем напиться снова. Теперь вино спасало не только от кошмаров и страхов,
но и от мыслей, назойливо жужжащих в голове, словно рой бешеных пчел. Мой
больной мозг больше не справлялся, он был не в состоянии вынести поток новой
информации.
Утро сменяло день, за ним неумолимо приближалась ночь. Я точно не помню,
сколько выпила, да и какая разница. Давно перестала ощущать себя,
превратившись в бессловесную тень. И, кажется, поток слез не прекращался ни на
минуту.
Дочь бандита!
Мать - продажная девка!