Памятник на могиле погибших советских воинов и местных жителей. г. Брагин, Гомельская область
Глава 3
Тюрьма
Брагин, Гомельская область
«Двое полицейских били меня в соседней с кабинетом комнате. Били колючими розгами и ремнями с пряжками, разрывавшими мне платье и тело».
Прибыли в Брагин мы вечером сразу после захода солнца. Мне показалось, что в городке не меньше сотни домов. Кое-где мелькали в окнах огоньки то ли от свечей, то ли от керосиновых ламп. Фонарей на пыльной широкой улице не было и в помине.
Остановились перед местной тюрьмой. Здание было похоже на старую школу с большими окнами, заделанными наспех железными прутьями. Меня отвели в большую пустую комнату. Половину ее занимали широкие и длинные дощатые нары, накрепко прибитые к стене.
На нарах не было ни сена, как на полу в Комарине, ни чего бы то ни было, свидетельствующего о пребывании арестованных. Зато на стенах опять надписи: «Родина, прощай!», «Будьте прокляты, немцы!», «Прощайте, мама! Наверное, больше не увидимся. Обнимаю вас», «Прощайте, товарищи, отомстите». Была надпись, которую я видела и в Комарине:
«Тут был парашютист Морозов». Чей это путь я повторяю?
Кто этот Морозов, и где он теперь? Читала, пока был свет из зарешеченного окна. Сердце сжималось и ныло от этих посланий. «Отомстите!» – повторялось несколько раз, невольно шептала: «Отомстим… Отомстим…».
Совсем стемнело, и я вытянулась на нарах. Есть не хотелось, хотя я уже вторые сутки ничего не ела и не пила. Не давали, а я и не просила. «Вот бы попить, – подумала. – Завтра будет трудный день». – И заснула.
Меня разбудил звук открывающейся двери. Вскочила, не понимая, в чем дело. За окошком была ночь. Вошли четыре или пять солдат, у некоторых из них в руках были свечи. Не столько по униформе, сколько по первым же словам я поняла, что это были не немцы. Какой-то из славянских языков. Путая свой язык с русскими словами, они объяснили, что пришли, как друзья: «Вот, принесли, кушай!» Развернули пакет, там была бутылка воды, хлеб и граммов 300–400 швейцарского сыра. «Ешь, – говорили они. – Кушай. Мы нет немцы, мы чехословенцы».
– Чехи? Словаки? – спросила я, жадно глотая воду.
– Да-да! – хором подтвердили они. Говорили еще что-то, но я не поняла. Только поняла, что спрашивали: «Ты Москва? Партизанка?» Я делала вид, что и это не понимаю.
Каждый из них пожал мне руку. Оставили одну зажженную свечку, а сами ушли. Я никогда не забуду эту дружескую встречу, часто думала о ней. Ведь вначале я не ждала от их прихода ничего хорошего, более того, спросонья я даже испугалась.
Через год с небольшим в партизанский отряд Житомирской области Украины, где я была подрывником, явилась группа словаков, сбежавших из немецкой воинской части. Они объяснили, что хотят вместе с нами сражаться против немцев.
Командир отряда разрешил им присоединиться к нам. И я, помня ночной визит со свечками в Брагине, с большим удовольствием своими руками пришивала незнакомым мне словакам на их пилотки красные ленточки – знак принадлежности к советским партизанам.
Они сражались вместе с нашими бойцами, истребляя вражескую технику и немцев, где бы они только ни попадались. Об отваге словаков знали все житомирские отряды. Они стали нашими большими друзьями.
А теперь, дорогая Элиана, вернемся в Брагин 1942 года, где я провела ночь в тюрьме, доедая хлеб с сыром, оставленные мне словаками.
Утром полицаи отвели меня на допрос в местное полицейское управление. Допрос начался сразу, как только меня ввели в комнату следователя-немца. Я не поняла, что за чин передо мной, но сразу отметила его внимательные и умные глаза. Это был человек средних лет, темноволосый. Рядом с его письменным столом у небольшого столика сидел за пишущей машинкой пожилой полицай из местных. Около него стояла молодая переводчица, видимо, из немцев, которых оккупанты называли «фольксдойч». То есть «восточные немцы», граждане Советского Союза.
Следователь читал бумаги, которые положил ему на стол сопровождавший меня полицай. Он вертел в руках фотографию «Ганса» и мой немецкий паспорт, изредка посматривая на меня. Наконец, он отпустил «моего» полицая и попросил рассказать, как было дело. Даже встал и придвинул мне стул.
Он был небольшого роста – почему-то я сразу вспомнила, что где-то читала: «Опасайтесь малорослых мужчин – они всегда с комплексами, ничего хорошего от них не ждите».
Спокойно и подробно я стала рассказывать свою придуманную историю под дробь пишущей машинки, на которой с удивительной скоростью работал местный пожилой полицай.