Часовой проверил у конвоира документы и позвонил в дверь.
Открыл солдат, повел нас на второй этаж. На площадке нас ждал седой пожилой офицер.
– Господин капитан… – начал рапорт мой конвоир.
Офицер его остановил, взял у него из рук пакет с бумагами и велел снять с меня наручники.
– Все. Можете возвращаться, – сказал он конвоиру и открыл передо мной дверь в комнату.
От неожиданности я остановилась на пороге. Большая гостиная, залитая утренним солнцем. Пол устлан коврами, красивые шторы, хрустальная люстра, такой же торшер, красивая легкая мебель и, главное, несколько нарядных красиво причесанных немецких дам вокруг столика с кофейным сервизом… Куда это я попала?
Дамы были изумлены не меньше меня. Капитан слегка подтолкнул меня в спину и усадил в креслице перед столом.
– Вот, дамы, – сказал он, – мне говорят, что фройляйн – партизанка. Это так? – спросил он, наливая мне в чашку кофе и придвигая вазочку с печеньем. Все не сводили с меня глаз.
– Нет, – сказала я тихо по-немецки. – Я медицинская сестра и ищу своего жениха.
– Что это они с ней сделали, Альберт? – спросила с неодобрением одна из дам у капитана.
– Бедное дитя, – ответил он. – По-видимому, попала к грубым людям. Теперь я сам займусь этим делом. Пейте, пейте, – протянул он мне чашку на блюдечке. Руки у меня тряслись, но я сумела не перевернуть чашку и проглотила нечто горячее и сладкое.
Тут все дамы застрекотали что-то сочувственное в мой адрес, но я не могла понять, что именно из-за скорости их речи и незнакомого произношения. Догадывалась по взглядам и улыбкам.
Потом они захотели узнать обо мне подробности, но седой капитан посмотрел на часы и сказал, что поезд отходит, нам надо ехать.
Ехали мы с ним и двумя вооруженными солдатами в обычном плацкартном вагоне недолго. Поезд остановился у полуразрушенного моста через большую реку. Тут капитан сказал мне, что сейчас мы переберемся через эту реку, которая называется Припять, в город Мозырь. Там находится его «служебное место». Вместе с двумя солдатами мы сели на дрезину и так переехали по временному настилу полуразрушенного моста на ту сторону самой большой в Белоруссии реки.
Здесь капитана ждала машина, на которой он довез меня до центра города. Тут, в трехэтажном доме напротив кинотеатра, как я узнала позже, жили офицеры Мозырьского гарнизона. На первом этаже находилось караульное помещение – маленькая (примерно 5 м2) комнатка с зарешеченным без стекол окном на улицу. В комнате стояла железная кровать с соломенным, ничем не покрытым матрасом, стул и маленький столик – больше ничего не могло бы поместиться. На стуле постоянно сидел часовой с автоматом.
– Побудьте пока здесь, – сказал капитан, вводя меня в эту комнатку. – Я не хочу отправлять вас в тюрьму. А завтра мы поговорим.
Несмотря на то, что часовой сидел у меня прямо над головой, а в окно, как в клетку со зверем, беспрестанно заглядывали проходившие мимо немцы и что-то комментировали, я спала на этом матрасе весь оставшийся день и всю ночь, как убитая. Утром часовой дал мне поесть какую-то кашу, хлеб, протянул солдатский котелок с бурдой, назвав ее «кофе». Я ела и пила с жадностью – очень хотелось есть!
Вскоре за мной явился конвоир и повел, как он сказал, к капитану Мюллеру. Так я узнала его фамилию.
Мы перешли улицу. На противоположной стороне, справа от офицерского дома, позади кинотеатра стояло здание школы. По тому, как оно с улицы охранялось часовыми, так же, как и офицерский дом, было ясно, что школа перестала быть школой. Меня привели в бывший спортзал. Теперь он стал кабинетом капитана СД Альберта Мюллера. Вдоль больших окон и всех стен в ведрах на полу стояли высоченные разноцветные гладиолусы и раскидистые белые пионы. У большого письменного стола и на нем в вазах и стеклянных банках тоже стояли большие букеты цветов. От этого зал был похож на летнюю выставку цветов. За широким письменным столом сидел седой, грузный капитан Мюллер. Среди цветов он показался мне еще более старым, чем вчера. На вид ему было не меньше, а может, и больше пятидесяти лет. Он поднял голову над бумагами:
– Смелее, смелее заходите, фройляйн!
Я подошла и села на край стула перед письменным столом.
– Я прочел ваши документы. Тут произошла какая-то ошибка. Наши военные чиновники неверно отреагировали.