Караван, что удалось захватить разбойникам, впечатлял. Но оказалось, что разбойникам невероятно повезло, сразу два дорогих и богатых каравана попало в их сети. И теперь караванщики с испугом, надеждой и печалью смотрели на странных освободителей. Орки, и не простые местные, а с соседнего материка, матёрые, сильные воины. А их экипировка!!! Одни накидки и плащи чего стоят, а уж доспехи...
Их командир смотрелся грозно и величественно в своём золотом доспехе. Огромный мощный не вероятной силы воин, а как его слушались подчинённые, а как они трепетно относились к своему младшему товарищу, ребёнку. Уже после первого столкновения с бандитами, когда она пришла в себя после ранения, увидела и лежащего рядом с собой ребёнка. Малыш лежал без сознания, но видимых ран и увечий на нём не было. Как тряслись около него могучие орки, как дети заглядывали ей в глаза, когда она ухаживала за их младшим товарищем. Хэрн..., он был ей от души благодарен, что всю заботу, в те дни пока малыш не приходил в сознание, она взвалила на себя, а ведь и ещё и её дети много времени занимали.
Так уж получилось, что командование над бывшими пленными, а потом и всем составом караванов включая сюда и купцов, их номинальных хозяев, перешла в её жёсткие руки. Она уже не та мягкая ласковая молодая мама-графиня, теперь в её душе выкована сталь, и клинки этой стали пресекали любое недовольство её действиями, затыкая рот самым наглым, дурным и отважным. За последние дни она смогла себя так зарекомендовать, что даже наёмники и их командиры слушались её беспрекословно. Пленных, бывших, много, всех надо обеспечить работой, накормить, устроить на ночлег, всем постараться оказать помощь и что не маловажно успокоить, внести уверенность в завтрашнее будущее, что оно всё таки у них есть, которое будет..., она украдкой посмотрела на Хэрна и сидящего рядом Луи..., радужное и главное... свободное!
Много сил и времени отнимали дети. Сколько они насмотрелись грязи и сколько испытали горя. Тут и гибель отца, прямо на их глазах, тут и издевательства и клетка камеры. Она настояла, чтобы то, что будут творить с ней бандиты, не видели дети. Её они не видели, но вот, что творили ублюдки с другими женщинами, осталось неизгладимой раной в их детских душах. Девчонки оставались девчонками и даже в такой ситуации старались сохранить лицо и собственное достоинство. Что сказать, воспитание сказывалось и теперь они даже пытались пристыдить мать из-за того, что она как служанка не отходит от постели, не приходящего в сознания маленького мальчика, явно не благородного происхождения, ведь рядом достаточно женщин низкого происхождения, которые всю заботу могли бы взять на себя. Пришлось малость промыть мозги этим малолетним глупым курицам, не делающих различие между воинами, что спасли им жизни и всеми прочими. Жёсткий разнос она устроила девчонкам, но..., они, может быть, и поняли, что не правы, но внутреннее сопротивление не давало признавать свою не правоту.
На удивление Жуль легко отнёсся к больному мальчику. Никакой ревности лишь не поддельный интерес и любопытство. Что сказать, приключения, выпавшие на долю детей, с одной стороны принесли немало горя и потерь, а вот с другой научили смотреть на жизнь вокруг по-другому, научили ловить моменты счастья и то, что раньше воспринималось как обыденность, теперь же вызывало волну удовлетворения и неподдельного счастья. Тут и простая еда, но вволю, возможность помыться, и просто ощущение свободы. Но вот гнёт того, что ты должен кому-то за свою свободу давило на душу. Но чем платить? Она попыталась заплатить канну телом, но не тут-то было. Хэрн выгнал её из своего ложа-подстилки, куда устроился отдыхать. И орки тоже не восприняли попытки спасённых женщин скрасить им ночное время. Такое отношение и пренебрежение к себе вызвало не понимание и обиду, но потом...
Как выразился Хэрн, ему нужна душа, чтобы иметь возможность греть самому и согреваться душой, а уподобляться насильникам он не хотел...
Только на следующую ночь удалось пристроиться около дремлющего канна. Ничего не было между ними, только чувство защищённости и тепло.
Ей повезло, похоже, и орки и канн приняли её в свою стаю. Признали равной, и в то же время признали равными и её детей. На проказы девчонок Луи только морщился, а вот Гных, его правая рука и его помощник, радостно улыбался. Момент, когда очнулся малыш, Марьян не застала, занималась караваном, а потом начался ужас...