— Ко Пу Сейн, — обратился Тхун Ин к другу на следующее утро, когда тот, как обычно, принес ему еду, — вчера полицейские увели куда-то моих родных.
— Да что ты говоришь? — удивился Ко Пу Сейн, не ведавший ничего об этом событии.
— Так вот. Я хотел бы просить тебя разузнать, что с ними и где они находятся.
— Ладно. Я немедленно пойду в деревню и постараюсь все выяснить.
Тхун Ин не спал всю ночь. Его беспокоила судьба дорогих ему людей, и, с нетерпением ожидая возвращения Ко Пу Сейна, он считал каждую минуту. Ко Пу Сейн вернулся только после обеда.
— Ну что? — бросился к нему Тхун Ин.
— Твои уже дома!
— Как дома?
— Своими глазами видел.
— Ты заходил ко мне домой?
— Зайти я побоялся. Это может навлечь на меня подозрение. Мне рассказал Ко Пхоу Мин.
— А что произошло?
— Говорят, что полицейские увели их в дом Ко Чо Ва и там допрашивали. Пытались узнать, где ты прячешься, а рано утром отпустили.
— Это дело рук Ко Чо Ва, — убежденно сказал Тхун Ин.
— Мне тоже так кажется.
— Ну что ж, хорошо, если этим все ограничилось.
Успокоенный до некоторой степени рассказом Ко Пу Сейна, Тхун Ин детально обдумывал план действия. Он хотел рассчитаться с Ко Чо Ва не только за себя, но и за тех, кого тот безвозвратно погубил, и за тех, с кого он сейчас, чувствуя себя полновластным хозяином деревни, драл три шкуры.
— Я думаю, сейчас самое время призвать негодяя к ответу. Если мне удастся его убрать, крестьяне смогут свободно вздохнуть, — поделился он своими планами с Ко Пу Сейном.
— С ним давно пора кончать. Только действуй осмотрительно. Я не сообщил тебе еще одну неприятную новость. Суд приговорил руководителей и активных участников восстания к смертной казни или к пожизненной каторге. Сая Сана скоро казнят.
Тхун Ин сразу подумал об отце. Что ждет его? Смерть? Каторга? В памяти всплыли лица Ко Хла Сауна, Ко Шве Чо, Ко Нан Чо. К ним он не испытывал особой жалости. Они оказались в тюрьме по собственной глупости. Разве он не убеждал их продолжать борьбу и не верить посулам англичан?! Но они поверили лживым проповедям пресловутой миссии, испугались трудностей борьбы. Их привела в тюрьму трусость, и теперь им грозит либо смерть, либо пожизненная каторга. Не лучше ли погибнуть в бою свободным, чем заживо гнить в тюрьме!
Ко Пу Сейн отправился в поле, а Тхун Ин остался в сторожке, дожидаться наступления темноты. Он решил все-таки повидаться с родными. Остаток дня казался ему вечностью — его мучили бездействие и томительно медленное течение времени. Наконец появился Ко Пу Сейн с тяжелой корзиной овощей.
— Ну, я пошел. Еще раз прошу тебя: будь осторожен. Полиция снова зашевелилась. На днях в деревне Поута обшарили все дома, — предупредил он своего друга. Потом, взвалив на плечи тяжелую ношу, медленно зашагал в сторону деревни.
Полицейские действительно не дремали. Они продолжали совершать набеги на деревни, отнимали у крестьян рис, кур, свиней, требовали водки, издевались над ними самым изощренным образом. Все это делалось с ведома и при полном попустительстве колониальных властей. Англичане намеренно держали крестьян в постоянном страхе, а крестьянам, конечно, было невдомек, что за спиной бирманских полицейских, солдат и чиновников стоят англичане, более всего на свете боявшиеся единства бирманского народа.
Вскоре после ухода Ко Пу Сейна наступили сумерки. В деревню Тхун Ин направился кратчайшим путем по знакомой лесной тропинке. Дождавшись, когда в соседних домах погасли огни, никем не замеченный, он подошел к своему дому. В одном из окон светился слабый огонек.
— Эй Хмьин! — позвал он тихо. Дверь сразу же открыли. Тхун Ин поспешно шагнул внутрь.
— Что произошло? — нетерпеливо спросил он вместо приветствия.
Мать смотрела на него полными слез глазами.
— Схватили нас и стали допрашивать. Хотели узнать, где ты скрываешься.
— Мерзавцы! Вы-то тут при чем, — сказал Тхун Ин с ненавистью.
— При том, что власть у них, а ты им не подчиняешься. Смирись, сынок. Пока ты не сдашь винтовку, нам не будет покоя. Они сказали, что, если ты покаешься, и отца отпустят, и тебя не тронут.
— И ты им поверила? Ко Нан Чо и Ко Шве Чо послушались их уговоров и где они очутились? Отца они тоже не выпустят. Я этих подлецов знаю и с повинной к ним не пойду. Лучше я погибну, чем встану перед ними на колени.
— Пожалел бы ты хоть нас. Нас ведь снова арестуют. Спасибо Ко Чо Ва. Если бы он не вступился, не увиделись бы мы сегодня, — причитала мать Тхун Ина.