— Да. По крайней мере, так сказала его жена. Между прочим, мне очень жаль этого парня. Жена у него вроде бы и не молодая, а такая капризная. — Женщина брезгливо поморщилась.
— Говорят, он спит во дворе больницы?
— Да. Накроется с головой и спит. А ночью по нескольку раз бегает в регистратуру узнать, не родила ли его жена. Бедняга!
Когда больная отошла, жена пояснила:
— Эта женщина уже давно находится здесь на сохранении, поэтому она в курсе всех дел.
Вскоре прозвучал гонг. Время посещений кончилось. Я простился с женой и вышел.
Как стремительно все меняется в этом мире! За ночь многие женщины разрешились от бремени, а на их место уже прибыли новые.
Жена по-прежнему лежала на лавке, и я решил, что все пока без изменений. Однако я ошибся. Оказывается, утром у нее родился сын.
— Почему же тебе до сих пор не дали приличного места? — с беспокойством спросил я, подходя к ней.
— Обещали вечером перевести на нижний этаж, — ответила жена.
Я поспешно отдал ей гостинцы и устремился в детскую комнату. Мне не терпелось взглянуть на новорожденного. В маленькой люльке, легко посапывая, сладко спал наш сын.
Мы проговорили с женой до вечера. Возвращаясь на автобусе домой, я почему-то вспомнил о мужчине, который самоотверженно вот уже десятые сутки проводит в роддоме, ожидая появления ребенка. Мне безумно хотелось узнать о нем поподробнее, но я не мог найти подходящего предлога для знакомства.
На следующий день, по выходе из роддома, я встретил его на улице. Он покупал у торговца-индуса жареные лепешки. Я поздоровался. Он посмотрел на меня с недоумением.
— Вы удивлены, что с вами здоровается незнакомый вам человек? Вы меня не знаете, а вот я кое-что о вас слышал.
Все то же удивление отражалось на его лице.
— Я вас действительно знаю, — продолжал я. — Мне рассказывали о вас и больные и медсестры. Говорят, вы уже дней десять ждете, когда родит ваша жена. Моя вчера родила сына.
После моих подробных объяснений он наконец уразумел, в чем дело, и его недоумение рассеялось.
— Ну как, ваша жена еще не родила? — спросил я его после небольшой паузы.
Он сокрушенно покачал головой.
— Ничего не поделаешь, придется набраться терпения.
— Придется, — с готовностью согласился он.
— Пойдемте в чайную. Выпьем по чашечке чаю, поболтаем, — предложил я.
Он не двигался с места.
— Пойдемте. Что вас смущает? Просто вы мне симпатичны, и я хотел бы познакомиться с вами поближе.
Он нерешительно последовал за мной.
По пути я встретил знакомого, молодого художника Маунг Ньо Хла.
— Вы откуда? — спросил он меня еще издали.
— Я был у жены в роддоме. Она родила.
— Кого родила?
— Сына.
— Поздравляю. А как они себя чувствуют?
— Благодарю, хорошо.
— Написали вы что-нибудь новенькое?
— Пока ничего.
— Простите. Я тороплюсь на свидание с другом. Всего доброго.
— Счастливо.
Едва приятель удалился, как мой новый знакомый спросил:
— Вы писатель?
— Да.
— В молодости я много читал, — мечтательно произнес он.
— А что именно?
— Рассказы в журнале «Дагоун». Названий я уже не помню. В монастырской школе священник У Пазин увлекался книгами. Он и меня к ним приохотил.
— А где вы родились?
— В Вакема.
— В самом городе?
— Нет, в деревне Тога, на противоположном берегу.
Мы вошли в чайную.
— Что будете пить? — спросил я его, усаживаясь за столик.
— Чай.
Я попросил хозяина-индийца принести чашку чая, чашку кофе и бисквиты.
— Мне бы очень хотелось, чтобы вы считали меня своим другом. Если вам понадобится какая-нибудь помощь, я всегда к вашим услугам, — сказал я, кладя перед ним пачку сигарет и спички. — Как вас зовут?
— Тун Сейн. А жену — Эй Хла.
— И давно вы поженились?
— Восемь лет назад.
— А дети у вас есть?
— Нет, — ответил он, печально покачав головой.
— Значит, первенца ждете?
— У нас были двое, да умерли.
— Ах, вот почему вы так заботливо относитесь к своей жене, — заметил я.
— И поэтому. И еще потому, что люблю ее. Когда она болеет, я совершенно теряю голову, я не знаю, что бы для нее сделать.
— А жена вас также любит?
— Думаю, что не меньше. Откровенно говоря, у нас неравный брак. Она дочь помещика. Я батрачил у ее отца три года, и мы полюбили друг друга. А когда все обнаружилось, ее родители прогнали меня, а Эй Хла хотели насильно выдать замуж за клерка с рисоочистительного завода. Тогда мы с ней сбежали.