— Что? Зачем они тебе?
— Ты не поверишь, — выдыхает за дверью Ольсен. Крис не высказывает предположений, и она отвечает, как неразумному ребёнку: — У меня начались месячные.
«Нет, у тебя паническая атака», — хочет сказать Крис, но думает, что это будет выглядеть глупо. Ну что за женщина, никогда не приходит к ней одна проблема, всегда — несколько.
— Никогда не думал, что окажусь в такой ситуации, — только и может, что выдавить он.
— Поверь, я тоже.
Александра прислоняется лбом к двери кабинки и шумно выдыхает. Её ещё немного трясёт, но рациональная часть её мозга, заметив проблему, — красное пятно на белом платье, — сразу начинает искать решение.
Как-то нелепо, что ноющее потягивание внизу живота снижает тревожность.
— Скоро вернусь. Будь тут.
Ольсен смотрит на своё испорченное платье:
— Об этом можешь не волноваться.
***
Понедельник, 16:12
Александра ждёт, сидя на унитазе. В другое время она предпочла бы постоять, но ноги после происшедшего ещё плохо её держат.
Она не уверена, почему в этот раз месячные начались на неделю раньше, но догадывалась, что организм испытывает стресс, и панические атаки делу не помогают.
Ольсен складывает руки на коленях и старается не волноваться. Ничего страшного. Однако на деле это страшно. И она не знает, что бы делала, если бы рядом не оказалось Криса. Позвонила бы Вильяму, сорвав его с важной встречи? Ради всего святого, как это глупо…
Шистада нет уже довольно долго, что удивительно, поскольку от школы до аптеки — не более трёх минут.
Несмотря на то, что ждёт, Александра всё равно вздрагивает, когда дверь туалета хлопает. И не подаёт голоса до тех пор, пока Крис не заговаривает сам:
— Не знал, какие покупать, так что взял все.
Александра моргает и не понимает, что он имеет в виду, пока сверху над дверью не появляется пакет. Она встаёт и открывает его.
Внутри оказывается не меньше двадцати пачек прокладок и тампонов.
— Ночные? — интересуется она. — По-твоему, сейчас ночь?
— Эй, я вообще-то старался!
И несмотря ни на что, Александра улыбается. Это так глупо, нелепо и абсурдно, — вся эта ситуация, где она, одолеваемая тревогой, сбегает с урока, у неё внезапно начинаются месячные, и на помощь приходит Крис Шистад.
— Спасибо.
Шистад молчит. Он слышит улыбку в её голосе, и это немного сбивает с толку. Парень отходит к раковинам и ждёт, когда девушка закончит. Дыхание его, наконец, восстанавливается. Дурацкая ситуация.
Дверь открывается, и Александра выходит, — всё ещё бледная, но уже без этого отчуждённого выражения на лице. Уложенные русые волосы, щедро политые лаком, слегка растрепались, и отчего-то этот её вид вызвал у Криса ощущение злости за её уязвимость.
Ему хочется отвезти её домой, передать обратно Вильяму и забыть, что всё это вообще произошло.
Шистад подходит к Александре, держащей пакет обеими руками, снимает с себя толстовку, под которой оказывается футболка, и завязывает рукава на талии девушки.
Щёки Александры слегка краснеют. Дожили — Крис Шистад помогает ей скрыть пятно на платье.
— Давай, отвезу тебя домой. А…. и ещё. Вот, — он что-то пихает ей в руки, и Ольсен с удивлением читает название обезболивающего. — Вдруг пригодится.
Александра кивает. Она чувствует слабость и благодарность за понимание, с которым Крис отнёсся к ней сейчас. Без подколов, шуток, тупых предложений — просто сделал, что следовало.
Так на него непохоже. Или похоже? Что она вообще о нём знает, кроме очевидного?
Всю жизнь Александра полагалась лишь на двух людей — свою бабушку и Вильяма. Ей и в голову не приходило, что парень, который, по сути, был для неё никем, мог оказаться настолько надёжным.
— Спасибо, Крис.
Шистад поднимает на неё взгляд, пару минут молча смотрит, а затем улыбка всё-таки растягивает его губы:
— Не за что, Алекс.
— Не называй меня так.
— Думаю, после такого я могу называть тебя, как захочу.
Нет, это всё тот же Крис Шистад, — бабник, наглец и глупый мальчишка. Всё тот же Крис Шистад, — лучший друг её парня.
И всё-таки что-то уже изменилось.
========== Глава 2 ==========
Вторник, 12:23
Слухи следуют за Александрой с самого утра.
Она делает вид, что не замечает ни взглядов, ни шепотков, которые тут же сменяются неловким, выжидающим молчанием, стоит ей появиться. Внимание, словно тонкий шёлк, соскальзывает с её кожи, едва тронув. По крайней мере, Александра старается, чтобы именно так оно и было.
Ольсен знает: если не выказывать чувств, вскоре всё прекратится. Ни одна история не живёт долго в стенах этой школы без реакции объекта обсуждений просто потому, что это придаёт разговорам пикантности, осмысленности, нескончаемости.
Если Александра покажет, что слухи о ней и Крисе волнуют её, — люди продолжат говорить об этом, и Вильяму придётся слышать — краем уха, случайно, ненароком — о своей девушке и лучшем друге, о том, что они наверняка творят за его спиной.
И это ранит.
Магнуссон ничего не говорит, когда слышит, как все обсуждают уход Криса и Александры вчера из школы: «Они шли рядом, совсем близко, и на ней была его толстовка!», — но девушке мучительно знать, что слухи кружат над Вильямом, словно вороны.
Она не знает, кто распустил слух, кто видел их, выходящих вместе, и чья больная фантазия сразу же сгенерировала для происшедшего подобное оправдание.
Почему человек, сделавший это, не подумал, что это нормально — они из одной компании, самые близкие люди Вильяма Магнуссона?
У Александры нет ответа. Ей не стоит и думать об этом, но отчего-то она чувствует вину и стыд. Словно действительно сделала что-то, за что её могут осудить, что-то, за что Вильям никогда не сможет её простить.
Хочется объясниться, хотя в этом нет никакой нужды. Просто Александре не нравится, что кто-то смеет вторгаться в их мир и пытаться задеть Вильяма через неё.
Сердце её сжимается. Александра берёт Вильяма за руку, пока они идут по школьному коридору.
Пожатие его крепкой тёплой руки, незримая поддержка, кроющаяся в этом прикосновении, сильное чувство, спасающее её из года в год, приносит покой.
И маска Снежной королевы, дрогнувшая на секунду, вновь проявляется на её лице.
Александра сможет это пережить, сможет не показать людям, как её задевают их домыслы, безосновательные подозрения, — и всё лишь из-за того, что в какой-то миг она и Крис остались одни, без Вильяма. И это при том, что все знают, сколь много времени они проводят втроём. Что бы они сказали, увидев её с кем-то ещё?
— Эй, уже слышали? — Крис догоняет их в коридоре. Он запыхавшийся и с блестящими глазами, и Александра почти уверена, что только что парень был с очередной девушкой.
Если бы народ не видел, что Александра сейчас с Вильямом, решил бы, что эта девушка — она?
Вильям поворачивает голову и смотрит на друга, но тот улыбается и глядит на Александру:
— Мы с тобой вчера переспали. Правда, так и не понял, где это случилось. Некоторые утверждают, что мы занимались сексом, пока Вильям спал за стенкой, — ухмыляется Шистад.
В эту секунду Александре хочется его ударить.
А ещё её посещает мысль, не мог ли пустить этот дикий слух сам Шистад? Ему нравится её дразнить, нравится оставлять за собой последнее слово, и, главное, он любит разговоры о себе и девушках.
Александра тут же отметает это предположение. Крис мог бы подразнить её подобным образом, но с Вильямом он бы так не поступил.
Есть границы, которые не переступает даже Крис Шистад.
Его дружба с Вильямом всегда казалась Александре какой-то досадной ошибкой, — с той самой минуты, как они познакомились с Крисом шесть лет назад, — но со временем она с неохотой признала, что друг из Криса получился что надо. Каким бы засранцем он ни был, сколько ни опробовал постелей, — если Вильяму требовалась помощь, он бросал всё. И наоборот.
Это был пример настоящей мужской дружбы, и Александра знала, что ни один из них не разрушит её из-за девушки, из-за неё — в том числе.