Аринка, довольная всем происходящим, снисходительно похлопала мне по плечу и нашла повод сбежать. Папа, кстати, тоже переключил свое внимание на гостей, оставляя нас одних, видимо, для конструктивного знакомства, строить которое, я не имела ни малейшего желания, несмотря на интерес к мужчине. Хотелось мне сбежать отсюда. А куда? Ну, ясень пень, что место, где я чувствовала себя спокойно и одновременно волнительно было в городе только одно.
— Так, Вячеслав, — выдохнула я, понимая, что отцу я обещала вести себя хорошо, — давайте с Вами договоримся вот о чем. Я сейчас улыбаюсь, — натягиваю улыбку на лицо, — восхищённо смотрю на Вас и делаю вид, что мне все происходящее нравится. Вы, конечно, очень интересный мужчина, но я только что развелась и поэтому не планирую окунаться снова в этот водоворот страстей. Я пообещала Алексею Алексеевичу, что произведу на вас хорошее впечатление, но я очень устала и у меня всё болит от тренировок, поэтому, пожалуйста, давайте сделаем вид, что мы друг другу понравились.
— Какой Вы интересный собеседник, — ухмыльнулся он.
— Я понимаю, что поставила Вас в неловкую ситуацию. Но я девочка взрослая и сама выбираю с кем мне дружить. Если Вам будет угодно, могу поужинать с Вами на днях, — как ни крути, а я спор есть спор.
— Хорошо! Может, тогда у Вас будет более располагающее настроение, и Вы не будете настолько уставшей.
— Возможно.
— Но хотя бы станцуйте со мной, — попросил он.
— Но ведь никто не танцует, — оглядела я разношерстную публику, которая упивалась вином и объедались закусками.
— А Вы делаете только то, что остальные? — вот теперь он меня заинтересовал. Он смог завладеть моим вниманием. Совершенно очевидно, что это и делалось исключительно с одной целью, но мне вдруг понравилось.
— Идемте танцевать.
Я вложила свою тонкую руку в его большую ладонь, другую положила на плечо, тогда как он коснулся нежно моей талии. Если мужчина знал себе цену, то, наверняка, был в курсе, что и напрягаться ему не нужно для того, чтобы произвести впечатление, даже на такую капризную особу, как я. Он медленно повел, тогда, как я выхватила из толпы довольное лицо триумфатора Алексея Алексеевича Барышников. Интересно, по чьим правилам я сейчас играла?
— Можно на «Ты»? — поинтересовался Вячеслав.
— Если будет угодно, — я легко пожала плечами, чтобы уловить мог только он один.
— Ты не планируешь возвращаться в Москву?
— Пока нет. Думаю развеять немного мысли здесь, а потом съездить куда-нибудь позагорать, — поделилась я своими планами.
— Жаль. А я здесь всего на несколько дней.
— Уверена, Вам у нас понравится.
Мы ещё пару минут поболтали совершенно на отвлеченные темы не касающиеся наших личностей и разошлись. Он отдыхать дальше, а я извинилась перед папой и ретировалась тихо и безболезненно.
Вечер был потрясающим. Время близилось к одиннадцати, поэтому становилось немного зябко от июньской прохлады. Он ведь не успел стать полноценным летом ещё. Я поежилась, обняв себя руками, и поплелась, минуя стоянку, где дежурил Сергей. Хотелось побыть одной и проветрить мысли. И почему-то я не боялась идти в одиночку по малознакомому ночному городу. Не знаю, откуда взялось это бесстрашие, но оно меня даже вдохновляло.
Я двигалась наугад, проходя темные переулки, освещенные широкие улицы, на которых кипела жизнь. Куда вела меня эта дорога я знала, но не знала, как остановиться. Мне нужно будет потратить больше часа, чтобы оказаться там. А мышцы даже после восстановительных работ все равно ныли. И моё бегство продолжалось до тех пор, пока я не остановила себя на созерцании прекрасной ночной панорамы города с горбатого моста. Зрелище было завораживающее даже для такого небольшого городка. А внизу шла река. Темная, пугающая, которая манила своим искусственным блеском и таила в себе множество опасностей. Каких? Ну, например, если я захочу вдруг окунуться, то я не смогу выбраться потому что очень плохо плаваю.
На мосту почти тихо. Иногда проезжают запоздалые водители. Видимо, не такая эта дорога уж важная. Оно и хорошо! Можно просто насладиться своим одиночеством и никто не помешает. Когда ещё удастся? Нет, суицидальными наклонностями я не страдала. Жизнь я любила, как впрочем и жить. Ну, а если я как-то не так любуюсь водой, или встала на перила моста, при чем не на самую верхушку, а на узор, что шел посредине, то это просто для того, чтобы испытать острые ощущения и перестать думать о Разумовском.