— На балконе, — сказал Тимур, — пластиковые мешки для мусора, набитые его хламом. Может, вам интересно будет порыться в них.
Она улыбнулась, словно не замечая сознательной грубости этого приветствия.
— О, с удовольствием, — ответила Лиза, будто бы получила приглашение на вечеринку.
Истекало минутами время.
Тимур не поднимал глаз от ноута, не желая видеть, что происходит за стеклянными, в пол, дверями на балконе.
О чем она думала, листая никчемные фотографии и чужие курсовые?
— Это я, — вдруг прозвучало над ухом, и на стол рядом с ноутом легла старая фотография, с искаженно-яркой цветопередачей.
У Лизы была смешная челка, круглые щеки, широкая улыбка.
— Откуда у вас этот шрам?
Она села напротив него, по другую сторону барной стойки, разделяющей условную кухню от места для отдыха.
— Хочешь, я расскажу тебе психологически насыщенную историю о том, что меня бил мой собственный отец, и поэтому я пятнадцать лет состояла в унизительных отношениях с мужчиной, вдвое меня старше?
— Я думал, что вы упали с велосипеда, или что-то в этом роде.
— Не любишь драм, сынок?
Он дернулся и так сильно захлопнул ноут, что немедленно об этом пожалел. Не хватало еще угробить ценную вещь.
Должно быть, из него выплеснулось одномоментно столько концентрированной ненависти, что Лиза даже зажмурилась ненадолго, как от вспышки яркого света.
— Хорошо, — сказала она севшим голосом, когда дыхание у обоих выровнялось. — Я упала в детском саду. Но мне поставили подножку.
— Вы и тогда приносили другим людям столько…
В последнюю секунду он удержал слово «дерьмо» на языке.
— Неудобств, — как можно спокойнее закончил свой вопрос Тимур.
Лиза проигнорировала этот выпад.
— А отца у меня и вовсе никакого не было. Поэтому…
— Вы пятнадцать лет состояли в унизительных отношениях с мужчиной, вдвое вас старше. Я понял.
Она повертела головой.
— Чем ты занимаешься по вечерам? Эта комната выглядит так, как будто сюда годами никто не заходит. Может, только уборщица с тряпкой.
— Разве отец вам не рассказал о том, что я страдаю патологической любовью к чистоте? Что я ненавижу есть с кем-нибудь за одним столом? Что я не нуждаюсь в разговорах?
— Он говорил, что ты интернетозависимый зомби, как и все твое поколение. Что суррогатное общение в сети заменяет тебе настоящее общение. И удивлялся, как ты вообще завел себе девушку.
Сколько раз Тимур слышал всю эту муть — словами было не передать.
Собственно, все их беседы с отцом заканчивались призывами выйти погулять в парк или покататься на коньках с друзьями.
— Он отчитывал меня и разбрасывал свои носки и галстуки по всей квартире, — сказал Тимур, — мама приходила с работы и убирала его барахло. Творческая личность, непоседливый художник. Ему сходило с рук то, что для других было бы недопустимо.
И при этом он, как напыщенный индюк, не замолкал ни на секунду, читая им с Ингой свои бесконечные нотации.
— Да, — вздохнула Лиза понимающе, — он вызывал любовь и ненависть одновременно.
Тимур ошалело взглянул на неё, потрясенный собственными откровениями.
— Почему ты не выбросил эти пакеты? — спросила Лиза.
— Не знаю, — буркнул Тимур. — Не смог, — добавил он, подумав. После всего, что он сегодня наговорил, еще крошка правды не утопила бы его окончательно.
— Хочешь, я выброшу?
— Они тяжелые. Там бумага.
— Я буду носить стопками. Придумала. Мы сдадим их в макулатуру.
— Обойдусь, — слишком поспешно возразил ей Тимур.
— Не затягивай с этим, — посоветовала она мягко.
Он хотел сказать ей, что это не её дело, что именно лежит у него на балконе.
Но вместо этого, сам не веря себе, Тимур спросил:
— А вы уже выбросили его вещи?
— Око за око, — пробормотала Лиза.
Жизнь, как ни странно, продолжалась своим чередом.
Не было никаких катастроф, люди ходили по улицам с обычными лицами, ездили машины, пыхтели трамваи.
День сменялся другим днем, пока однажды Тимур не понял, что уже больше недели не звонил Тамаре.
Обычно она сама прерывала такие паузы, и, набирая её номер, Тимур вспоминал, не ссорились ли они.
Ничего такого в голову не приходило.
— А, — сказала Тамара гудка этак после пятого, — вот и ты.
— Вот и я, — согласился Тимур. — Куда пропала?
— Мне было любопытно, — с нескрываемым ехидством ответила она, — когда вообще ты про меня вспомнишь. Тим, ну это уже переходит всякие границы. Ты как Маленький принц на своей отдельной планете.