Вспыхнула зажигалка, на мгновение осветив лицо Лизы. Она прикуривала новую сигарету, не докурив предыдущую.
— Все-таки я идиотка, — во вновь упавшем сумраке, сказала она, — ну какая же я идиотка. Что со мной случилось тогда, на кладбище? Ты щурился на солнце, и было видно, как тебе неудобно в новом костюме. Волосы падали тебе на лицо, и оно было похоже на лезвие. Острый, тусклый, похожий на нож, мальчик. Зачем я пришла к тебе в банк? Ты так сильно меня ненавидел, и столько в тебе было боли, что мне показалось, что моя боль отражается в тебе, как в зеркале.
Голос Лизы дрогнул, и Тимур увидел, как мелко задрожала её нижняя губа. Она сердито закусила её, вынужденно глотая сигаретный дым.
— Разве может из встречи двух калек выйти толк? — вопросила Лиза сумрак перед собой, и дым, наконец, окутал её губы.
— Перестань так много курить, — ответил Тимур сердито, — и перестань себя так сильно жалеть. Тамару пригласила Инга, я не имею к этому ни малейшего отношения. Как бы там ни было, но я почти наверняка останусь верным тебе до конца своей жизни.
— Что? — переспросила она изумленно.
Тимур протянул руку и выбросил её сигарету. Обхватил ладонями холодное, несчастное лицо.
— Что значит «почти наверняка»? — уточнила Лиза, моментально становясь надменной.
— Ну, с точки зрения теории вероятности…
— Что значит «до конца жизни»?
Лиза была такой подозрительно-любопытной, как заяц, пригнувший уши от страха, но все равно крадущийся за морковкой.
И Тимур, наконец, увидел её — сквозь свою злость, жалость к маме, ненависть к отцу, увидел отчетливо и ясно эту женщину, измученную, но полную слепой надежды. Он поцеловал её, и запах сигарет проник в его рот, и это было не слишком приятно, но скоро он уже не думал об этом запахе, нежно касаясь тонкой ниточки шрама на её губах.
— Ты можешь сомневаться в чем угодно, — пробормотал Тимур, крепко прижимая к себе Лизу, — но изменять тебе я точно не стану. — Он невольно рассмеялся. — Мне и тебя одной слишком много.
Она что-то возразила, но слова исчезли в ткани его пальто.
— Пойдем домой, — попросил Тимур, которому вдруг смертельно захотелось, чтобы между им с Лизой и всем остальным миром образовалось как минимум четыре стены.
Она подняла голову, и в неверном свете фонарей блеснули её глаза.
— К тебе или ко мне?
— Лиза!
Она засмеялась.
— У меня было достаточно времени, чтобы переехать обратно в свою квартиру, — сказала ехидно, — пока ты веселился на семейной вечеринке вместе со своей бывшей девушкой. Впрочем, я уже готова принять твои извинения.
Тимур молчал, разглядывая её.
— Подожди, я найду зеркало, — проговорила Лиза, активно роясь в сумочке, — ты должен увидеть свое лицо!
— Что с моим лицом?
— Ты похож на рыбу, выброшенную на берег.
— Пойдем, — упрямо сказал Тимур. Он крепко взял её за руку и потянул за собой.
Собственная квартира показалась ему невыносимо пустой. Не было Лизиных туфель, россыпей её помад, брошенной на барной стойке полосатой пижамы.
Как Инга говорила? Стерильная квартира.
Как жил в ней столько лет и даже не понимал, о чем толковала ему сестра?
Лиза с независимым видом стояла на пороге, являя собой человека, который заскочил на секунду и даже чая ему не надо.
Тимур подошел к ней и развязал пояс на её пальто, после чего взялся за пуговицы. Сняв с неё пальто, он аккуратно повесил его на плечики, а потом, присев на корточки, расстегнул высокие сапоги.
Вынув Лизу из всего уличного, Тимур переставил её в центр кухни, быстро несколько раз поцеловал в губы. Она наблюдала за ним из-под ресниц, изо всех сил стараясь скрыть неровность своего дыхания. Тимур не стал отвлекаться на её дыхание, потому что от этого становилось слишком горячо внизу живота.
Узкую юбку было непросто стянуть вниз, зато гладкая ткань блузки словно сама скользнула с узких плеч. Простенький лифчик, черные колготки, светлая, прохладная после улицы кожа. Тимур положил ладонь на живот Лизы, мечтая её обогреть, и некоторое время они просто стояли рядом друг с другом, прислушиваясь к её дыханию. Потом, когда тишина стала оглушающе-звенящей, он избавился от остальной её одежды.
Потому что сейчас, в этой голой без Лизы квартире, ему захотелось раздеть и Лизу тоже, чтобы убедиться в том, что ему не привиделись все их ночи. Что эта женщина действительно почему-то решила быть с ним. И в этом своем решении не остановится перед множественными странностями Тимура.
Обнаженная Лиза в центре его кухни.
Как будто у них обоих еще есть надежда.
Осознав, что сам он все еще в пальто (вот почему было так жарко!), Тимур тем не менее не нашел времени его снять. Он быстро и часто целовал Лизу — плечи, руки, грудь, спину, испытывая одновременно гнев, боль и сильнейшее вожделение. Желание обладать Лизой смешивалось со многими другими чувствами, и некогда было в них во всех разбираться.
— Пожалуйста, — бормотал он, изнемогая от её рук и губ. — Пожалуйста.
Он и сам не знал, о чем просил, слова просто вырывались на свободу, и когда Лиза оказалась, наконец, под ним, а под её спиной оказалось его пальто, она ответила на все его просьбы:
— Я никуда не уйду. Не бойся.
И грохот прибоя разорвал голову Тимура изнутри.
— Тим, может, я умираю?
От неожиданности он едва не расплескал кофе и изумленно уставился на маму.
— Что?
Она улыбнулась.
— Уж очень много ты в последнее время носишься со мной. Звонки, визиты. Столько внимания, Тим, как будто я смертельно больной человек.
От облегчения он рассмеялся.
— Полагаю, что с тобой все хорошо. Просто мои сыновьи чувства не в меру разыгрались.
— Разве с тобой случаются чувства, Тим?
Он ответил не сразу, сосредоточившись на пироге с мясом, который испекла к завтраку мама.
Была суббота, и родительский дом пах вкусной едой, чистотой и детством.
Среди этого умиротворения не хотелось заводить сложных разговоров.
— Мам, а ты знаешь Скамьину?
— Лизу? — без всякий раздумий сразу отозвалась она. — Конечно. Они с папой вместе работали. Бедная девочка.
— Бедная девочка?
Мама отставила свою чашку и, склонившись вперед, внимательно на него посмотрела.
— Что это ты вдруг вспомнил про Скамьину? — и поскольку он продолжал молчать, спросила в лоб: — откуда ты знаешь, Тим?
— Я видел их с папой, когда был маленьким.
— Вот как. Хочешь еще кофе, Тим?
Она была совершенно спокойной.
Он длинно вздохнул и тоже постарался не поддаваться волнению.
— Почему ты сразу не развелась с ним, мама?
— Твой папа… он позволял каждой своей женщине почувствовать себя неповторимой. Богиней. Маленькой девочкой, о которой заботятся. Самой прекрасной в мире принцессой. Это уникальный дар, сильнее любого наркотика.
— Какая пошлость, — поморщился Тимур, раз и навсегда решив, что никогда не поймет женщин. Что за сладкая вата у них в голове?
— К тому же, — мама подлила ему еще кофе, — он был красивым и, согласись, отлично вписывался в интерьер этой квартиры.
Помимо своей воли Тимур рассмеялся.
— Лучше бы ты породистого кота завела.
— Не говори глупостей, — отмахнулась мама, — разве от кота у меня получились бы такие прекрасные дети? Я ведь правда любила его, Тим.
— А Лиза?
— И Лиза тоже его любила. Твой отец был занят тем же — любовью к себе. Можно сказать, что мы жили в гармонии, — в её голосе послышались саркастические нотки.
— Почему она пришла на похороны, мама? Как она посмела?
Вопрос, который глодал его вот уже несколько дней, вырвался на волю сам, без всякого участия Тимура.
— Ах это, — мама рассеянно отломила кусочек пирога, — я её пригласила.