– Мы что, штаб мирового процесса? В конце концов, что происходит?
– Нам самим надо знать. – Карие глаза Черныша смотрели на меня с мягкой убедительностью.
– Пр’годолжай. – Макс нетерпеливо вскочил мне на плечо и дёрнул за ухо.
10
Наше лихорадочное метание по интернету продолжалось более полутора часов. Я то верил, то переставал верить в серьёзность происходящего. Чем дальше, тем больше верил, потому что сообщения сопровождались короткими видеоклипами и я начал что-то понимать.
Крысы, перегрызающие толстый кабель...
Наполовину открытые, застывшие в этом положении, чудовищные люки ракетных шахт.
Плотная стая птиц, мешающая запуску крылатой ракеты. Дым, перья, вихрем кружащиеся в воздухе.
Субмарина в гуще огромного косяка рыбы. Другая, которую оплели щупальцами гигантские кальмары. А над ними, вторым эшелоном и, удивительное дело, рядом с кальмарами, – огромные туши китов. Какие-то камеры снимают это со стороны. Дорогу для запуска ракет пытаются расчистить боевые подводные дроны. Чернила, выпущенные кальмарами, кровь китов в тёмно-синей воде...
Я мог поверить в то, что животные по единому сигналу могут попытаться остановить разрушительное безумие войны, но – остановить все его проявления? Какая-нибудь ракета да взлетит, какой-нибудь заряд да взорвётся.
Впрочем, сигнал был поистине глобальным. Позже я узнал, что попыткам пустить в ход наномашины помешало вмешательство бактерий и вирусов.
В дальнейшем я понял, что остановили, точнее, приостановили катастрофу сами люди, тайные или явные хозяева человеческих множеств, одержимые идеей абсолютной симметрии либо абсолютной асимметрии. Пусть противник будет уничтожен, не успев ответить, или же все погибнут одновременно. Другое их не устраивало. Неожиданное вмешательство животных нарушило их планы. Позже, когда непосредственная опасность миновала, могла сработать и какая-нибудь прямая линия для переговоров.
11
– Что же нам теперь делать? – вспыхнуло на БКИ у Черныша.
Страх...
Презрение...
Стремление вмешаться, помешать злу, помочь добру...
Отчаянное желание знать, что происходит...
Это всё чувства, они не нуждаются в разуме и даже сильнее до его пробуждения, поэтому я не буду особенно на них задерживаться, хотя, конечно, мы испытывали их все, поочерёдно и одновременно.
Пробуждение сознания животных (тот момент, свидетелем которого я оказался у Черныша, Макса и Василисы) сопровождалось сильнейшим ощущением необходимости немедленного его применения для предотвращения всеобщей катастрофы.
Разум как ощущение? Парадокс, но я не откажусь от него, если ощущение – это ощущение смысла.
Позже мне не раз приходилось слышать человеческие возражения. Сознание в этих крохотных головках, где не хватает извилин? Какая чушь. Но есть ведь ещё и сознание рода. А ещё и то, что нам самим, не видя напрашивающейся параллели, приходилось называть «облачным сознанием».
Что, если в один миг все эти крошечные сознания вдруг услышат друг друга?
Вероятно, вектор действия – что именно надо делать – оказался куда более конкретным у тех, кто находился рядом с «критическими точками», например подводными лодками, готовившимися к запуску ракет. У остальных – вызывал растерянность и тревогу.
Остальным отчаянно хотелось понять, что творится. Не только из-за нереализованного порыва к действию, но и для того, чтобы лучше видеть своё место и то, что тебе угрожает, ведь осознавать самого себя – это одно из главных свойств разума. Тебе и твоим братьям и сёстрам по разуму удалось сорвать человеческие планы, но даром такое не проходит. Вслед за героическим порывом появляется страх. Опасение неотвратимой расплаты.
Месть наверняка обрушится на тех, кто уже попытался вмешаться. А что тогда делать остальным? Сидеть по квартирам, надеясь на бумажные доспехи закона?
Призыв к действию не предполагал запрета на средства сбора информации, борьба с войной не была борьбой против техники. Пока функционирует интернет, им можно пользоваться. Таким образом мы многое узнали.
Узнали, например, что по всему миру наблюдаются сбои в энергетических сетях, перебои с топливом, из-за этого плохо работает транспорт, возникли проблемы в работе больниц, нарушения в снабжении магазинов. Правда, начнись мировая война, было бы хуже.
Через пару дней интернет всё-таки умер. Умерли и телефоны с телевизорами, все производные интернета.