- Вы позволите... – Слизнорт поднял свой стакан с огненным виски, – сказать мне пару слов... – Он поднялся. – Сегодня мы проводили в последний путь Арагога, царя арахнидов, величайшего и единственного в своем роде. И хотя мы не можем скорбеть вместе с его семьей, ведь у него была семья? – Хагрид кивнул, вновь приложив платок к глазам. – Но в наших сердцах он будет жить вечно. Мы сохраним память о нем.
- Мой бедный друг... – зарыдал в голос лесник.
- Ну что ты, Хагрид, – Лили поднялась и встала у его плеча. – Не надо...
Слизнорт повернулся к Гарри, сверкнув глазами, в которых горели озорные огоньки, разожженные выпитым.
- Мальчик мой, прогулка удалась на славу. Хорошо, что я всегда предусмотрительно ношу с собой несколько склянок. А этот акрамантул был очень, очень велик. Его яда мне хватило на три пузырька, да. Он невероятно ценен. Но мне он нужен исключительно для научных целей.
- Ну, разумеется, профессор.
- Я помню его совсем крохой, – басил Хагрид. – Когда он только вылупился, он был не больше пекинеса. Представляете, пекинеса?
- Как мило! – Слизнорт похлопал Хагрида по рукаву и снова приложился к стакану. – А у меня раньше была рыбка. Ее звали Фрэнсис. Я ее так любил. Но однажды она исчезла. Я пришел домой, а аквариум пуст...
Глаза профессора увлажнились, он смотрел на Гарри, не отрываясь.
- Это был подарок вашей матери... Лепесток лилии в аквариуме превратился в Фрэнсис. Она была со мной вплоть до того дня, когда милая Лили погибла, а вы... получили этот шрам.
- Бедный Арагог... – Лили впилась рукой в плечо Хагрида и подтолкнула к нему стакан.
- Я знаю, зачем вы здесь. Вы хотите получить мое воспоминание. Но я не могу... Они убьют меня.
- А моя мама не побоялась всем рискнуть! Она защитила меня, чтобы я стал тем, кто я есть.
- Вы требуете от меня того же?
- Мы не требуем, профессор, мы просим...
- А Лили... Какая ирония! Вы тоже Лили... Что ж, я сделаю это ради вашей матери... Я дам вам то, зачем вы пришли...
Слизнорт дрожащими пальцами вынул из кармана пробирку.
- Я только... Не судите меня строго! Если кто-то узнает, что я рассказал вам...
- Никто не узнает, профессор.
*
Он сидел в кресле сгорбившись, уронив голову на сложенные на коленях руки. В теплый весенний вечер его знобило: он так и не снял мантию. В доме почти ничего не изменилось – он запретил, не хотел перемен. Только запах... Вот теперь дом пах домом. Как когда-то давно, как в детстве. Неуловимо. Никакой сырости, плесени и паутины в темных углах.
Дверь открылась с чуть слышным звуком. Надо же – а раньше скрипела ржавыми петлями и стонала рассохшимся деревом. Рядом с ним на столик опустился поднос, чуть звякнула чашка о блюдце, из-под салфетки пошел теплый аромат выпечки.
- Северус...
- Устал. Ничего не хочу.
- Тогда иди спать.
- Лучше тут. Рано утром надо вернуться.
- Зачем тогда пришел?
- Это мой дом! – огрызнулся. – Устал я! От всех этих секретов с обеих сторон! Узники Азкабана со дня на день получат освобождение. Дождались!
- Как?
- Ты не понимаешь, как? Почему бы тебе не полюбопытствовать у своей родни? Уверен, они все об этом знают. Даже примут посильное участие. Но постараются не засветиться на всякий случай. Впрочем, как всегда!
- Значит, они всех освободят... И Люциуса?
- Странно, что ты так о нем беспокоишься. Но, конечно, его освободят. Не дадут и дальше наслаждаться отдыхом в замке посреди моря.
- У меня к нему дело...
- Неужели? Отомстить хочешь? Впрочем, это меня не касается. Пока Лили в безопасности, ты можешь делать, что хочешь.
Запахло чаем. Когда она успела его налить? И как у него в руках оказалась кружка?
- Липовый чай успокаивает. Не отказывайся, пожалуйста.
- Чтобы успокоиться, мне и чайника не хватит, – горько усмехнулся. – Дамблдор опять покинул школу. И Поттера прихватил с собой.
- Он взял с собой Гарри? Это не опасно?
- Порой я хочу, чтобы это было смертельно опасно. Ведь иначе...
- Что иначе?
- Иначе я должен буду убить его.
- Гарри?
- Дамблдора.
====== Глава 12. ======
- Дом, милый дом!
Люциус Малфой повернулся спиной к двери, не спеша войти. Парк перед домом был изумрудно-зеленым, ухоженным. Так давно он не видел ни травы, ни пронзительной небесной лазури – только каменные стены и подобострастную рожу Кэнтингтона!
- Становишься сентиментальным, Люциус, – промурлыкала Беллатриса, обвивая руками его плечи. И тут же отпрянула. – От тебя разит казематами. И мракоборцами. – Она звонко расхохоталась. – Мертвыми мракоборцами. И еще... ты перестал носить шелк? Хлопковые рубашки теперь в моде?
Люциус не удостоил ее ответом, но тут же рванул на себе рубашку. Словно горошины, по мраморным ступеням запрыгали пуговицы. Застиранная белая ткань упала следом.
- Так лучше?
- Не уверена, – Беллатриса провела пальчиками по его плечу. – Ты похудел, осунулся... Но кожа все еще нежная.
Дверь распахнулась.
- Люциус, – Нарцисса рванулась к мужу. – Ну, наконец-то! Хвала Моргане!
- А я-то думала, хвала нам, сестренка! В конце концов, вовсе не Моргана вытащила из Азкабана твоего муженька.
- И твоего тоже! Кстати, где он?
- Думаю, уже внутри. А мы с Люциусом решили насладиться закатом. Ты же не ревнуешь, сестренка? – Беллатриса долгим взглядом посмотрела на Люциуса и рассмеялась. – Ну, что ты застыл! Обними же жену! Соскучился ведь по женской ласке? Согреть тебя там... было некому.
- Так от меня же разит казематами, разве нет? Так что я оставлю вас, дамы. Заодно поищу шелковую рубашку. Соскучился, знаете ли!
Нарцисса проводила мужа глазами, желая последовать за ним. Сестра крепко схватила ее за руку, удерживая на крыльце.
- Тебе все еще не хочется убить ее?
- Перестань...
- Неужели не хочется? Может, тетушка Селеста права – у тебя в жилах не кровь, а вода?
- Как я могу выбирать между мужем и сыном?
- Точно вода!
Беллатриса ослабила хватку, позволив сестре вырваться. Ей в спину она прокричала:
- Кстати, не забудь, завтра прием у Мунроков. Или ты трусливо затворишься в комнате?
*
Они отражались одна в другой – такие немыслимо похожие и все же такие разные, разделенные годами, словно для того, чтобы служить друг другу напоминанием о том, что было и что будет. Мать и дочь. На верхней площадке лестницы, по которой поднимаются гости. Часовые на пороге вечности...
- Объясни мне, почему ты так одета?
Взгляд матери скользит по узкому длинному черному платью.
- У меня траур.
- Ах, у тебя траур? Неужели? И кто же умер?
- Мой муж...
Леди Селеста картинно всплеснула руками.
- Неужели и этот... Снейп, кажется...
- Ты же все понимаешь. Я говорю о Сириусе. Мой новый брак нужен только жрице Мелюзины, но не мне самой.
Обе замолчали, улыбнувшись подошедшим гостям.
- Мой дорогой Орион! – Леди Селеста обняла брата. – Друэлла, чудесно выглядишь.
Глаза равнодушно скользнули по располневшей фигуре бывшей подруги, но на губах сияла теплая улыбка. Она не верила в дружбу, она верила только в себя...
- Селена решила разделить с нами этот вечер. Уверена, ей вдвойне приятно увидеть всю семью в сборе.
Селена в свою очередь обняла дядю. Брат матери едва заметно скривился, его жена благодушно расцеловала племянницу.
- Поздравляю, дорогая! Счастья вам с мужем!
- Было бы с чем, Друэлла! – резко оборвал ее Орион Мунрок. – Леди Блэк стала миссис Снейп. Это не кажется столь унизительным лишь потому, что он на хорошем счету у Повелителя... Он тоже здесь?
- Хвала Мерлину, нет!
- Он справедливо подумал, что ему здесь будут не очень рады.
- По крайней мере, – заметила леди Селеста, – он не дурак! – И расплылась в улыбке. – Беллатриса, Рудольфус! Как же я рада снова видеть вас у себя!
Селена замерла. Сердце колотилось так, что не вздохнуть. Рудольфус настороженно смотрел в ее сторону – вероятно, все еще не забывал жуткую грозу в подземельях Отдела Тайн. Беллатриса, напротив, казалось, едва сдерживается от желания расхохотаться. Воздух стал густым. Пара вдохов через жгучую до боли ненависть. Притворная улыбка – отражение матери.