Она посмотрела на леди Гвиневру, словно ища помощи.
- Если бы ты рассказала все своей дочери с самого начала, возможно, этого бы не случилось. Теперь же пришло время исповеди. Твоей.
Леди Селеста снова посмотрела на воду, стекающую по украшенным кольцами пальцам. Она одна... И заговорила очень тихо – журчание лесного ручья.
- Тебе было тринадцать. Лето после второго курса Хогвартса. Мне было невыносимо... Я никогда не любила твоего отца. Но он был моей судьбой, так решила Мелюзина. А она никогда не спрашивает своих дочерей, только навязывает свою волю!
- У тебя был шанс стать счастливой. Ты же сама от него отказалась.
- Зато ты всегда делала все, что надо. Поэтому и взвалила на себя чужое бремя! – огрызнулась леди Селеста. – Мать сделала жрицей тебя! Но ты отомстила мне, забрав мою дочь...
Никто ей не ответил. Лишь нежно пели струи фонтана в лунном свете.
- Ты помнишь, я разбудила тебя среди ночи – мы пошли в сад. Ты помогала мне варить зелье... Его всегда должны варить двое, но и сработает оно для любой из готовящих его. Увы! Дважды судьба так жестоко посмеялась надо мной...
- Ты помнишь? – леди Гвиневра смотрела на Селену. – Ты знаешь, что за зелье вы варили с матерью?
- Да... Я помню... Тогда я вообще не понимала, что мы делаем. Но теперь. Моргана! Мы же варили такое же зелье перед моей...
- Перед твоей свадьбой. Ты была против того, чтобы Северус его пил.
- Но, Мерлин великий! Зачем мы готовили его тогда? – Селена смотрела на мать. – Что ты сделала?
- Твой отец не пил зелья. Я не дала ему. И столько лет жила с ним без любви, без надежды. Я любила другого! Любила страстно.
- Абракас Малфой...
- Да! И я хотела дать зелье ему, хотела воскресить его чувства ко мне. Он женился на той женщине без любви. Я знала это! Всегда знала... Я хотела вернуть его!
Леди Селеста схватилась обеими руками за мраморный бортик.
- Но он не выпил. Был прием в саду. Я добавила зелье в его напиток. Дети играли рядом. Кто-то выбил стакан из рук Люциуса, и отец отдал ему свой. Понимаешь?
- Так ты опоила Люциуса? Ты его приворожила! Но... но это значит, что он вовсе не любит меня на самом деле! Это лишь наваждение.
- Я же говорю, что ты абсолютно невежественна! Плохо ты обучила свою жрицу, тетушка.
Леди Гвиневра подошла к Селене.
- Люциус любит тебя. С этим ничего нельзя поделать. Иначе зелье давно убило бы его. Но ты права, в то же время он приворожен. Он не может избавиться от своих чувств к тебе, найти утешение в объятиях другой женщины. Зелье не дает ему это сделать. И никогда не даст, не отпустит.
- Хвала Мелюзине, он с детства засматривался на тебя. Ты была самой красивой девочкой. А Люциус всегда знал, что у него должно быть все самое лучшее. Всегда так чувствовал. Поэтому когда я поняла, что зелье выпил он, когда прошли ужас и разочарование, я осознала, что смогу все исправить. Я решила, что ты выйдешь за него замуж. Абракас был не против. Только его картавая француженка возражала – не хотела отдавать сына мне! – Глаза леди Селесты блестели, она снова была во власти своей ненависти. И любви. – Но ты все испортила! Вбила себе в голову, что выйдешь за Блэка.
- Я ничего не понимаю...
- Селена, зелье Мелюзины должен выпить лишь тот, кто становится нам мужем. Это свяжет две души воедино, поможет достичь гармонии в семье. Муж никогда не вздумает изменить тебе, обидеть тебя. Он станет второй половиной, даже если твое сердце говорит иное. И мужа нам всегда указывает сама фея... Ведь в его сердце должна жить любовь. Если же зелье выпьет тот, в ком нет чувств, это убьет его рано или поздно. Его сердце будет желать одного, но тело и воля будут во власти той, кто поднесла ему зелье. Чем сильнее он будет желать уйти, тем большая страсть будет пожирать его изнутри. В конце концов душа его расколется.
- Я думала, только убийство способно расколоть душу...
- Не только. Наша магия тоже способна на это. Часть души этого бедняги будет хранить все его прежние чувства и устремления, а другая будет безраздельно принадлежать тебе. И в нем будет идти такая жестокая борьба, что это будет сводить его с ума. Он станет жестоким, агрессивным, непредсказуемым. Он станет Обреченным. В прежние времена, когда нашему ордену угрожала беда, дочери Мелюзины создавали армию Обреченных для своей защиты. Мы выжили благодаря этому. Но с той поры только совет четырех жриц может позволить сделать это.
- Но Люциус же не Обреченный. Вы сами сказали, что раз он любит меня, опасности нет!
- Ты завершила ритуал. Мы подносим зелье жениху в день свадьбы. Брачная ночь скрепляет союз между нами. Вот только Люциус тебе не муж. А ты связала его с собой.
- Если бы ты обучила ее...
- Молчи! Ты должна была во всем признаться дочери уже давно! – Тишина, журчание воды. – Селена, Обреченным может стать и тот, кто любит. Если он не муж тебе и если он расколет свою душу.
- Люциус обещал мне помочь отомстить Беллатрисе.
- Если он убьет ее, он расколет душу. И станет Обреченным.
- Какое мне дело до его души! О моей же тут никто не думал!
Леди Селеста расхохоталась.
- Браво! Браво, тетушка! Оказывается, ты совершила ту же ошибку. Помнишь, однажды ты бросила в лицо моей матери, что она породила монстра. Что ж, похоже, твоя жрица тоже монстр!
Легкий хлопок – и никого. Селена смотрела в пустоту. Леди Гвиневра обняла ее за плечи.
- Скажи мне, как твоя семейная жизнь?
- Как? Никак... Мы не мешаем друг другу.
Леди Гвиневра заставила ее обернуться. Долго вглядывалась в глаза.
- Не мешаете? Между вами ничего не было?
- Мерлина ради! Конечно, нет! Мы и не собирались делать этот брак...
- Теперь придется собраться. По всему получается, что Люциус – твой муж, но брачными узами вы не связаны. Значит, он попытается им стать. Зелье его заставит. Ваш с ним обряд завершен. Он захочет убить Северуса и расколет душу.
- Разве я могу этому помешать?
- Сделай свой брак законным!
- И тогда Люциус не захочет его убить?
- Захочет, но не сделает. Связь между супругами самая сильная. Связь между жрицей и ее мужем – нерушима. Ты сделаешь его сильнее. Он будет недосягаем для Люциуса.
- В кого я превращаюсь... – Горькая усмешка. – Сплю со всеми подряд.
- Это было твое решение. И мы всегда платим за последствия своего выбора.
- Хорошее утешение. А если Северус не захочет... Ну...
- Не захочет? А ты сделай так, чтобы захотел. И помни – он уже выпил зелье. И значит, не сможет устоять.
- Он не любит меня!
- Но он мог бы. Иначе бы Мелюзина не показала тебе его в чаше.
*
Ужин давно закончился, но Люциус не спешил уйти из-за стола – смаковал виски и перебирал жемчужные четки. Крупные круглые бусины щелкали в пальцах, каждая была воспоминанием... Ожерелье Селены рассыпалось по полу – страсть не терпела никаких помех, даже украшение, казалось, мешало сближению тел. Только кожа, ее восхительно нежная и пьянящая кожа. Упругие перламуровые шарики прыгали по полу. После ухода Селены он их бережно собрал, заключив в них все пережитое, все долгие годы неразделенной страсти и ожидания...
- Вот уж не знала о твоей набожности, – Беллатриса не отрываясь смотрела на жемчужины, сверкающие в пальцах Люциуса. – Интересно, ты молишься перед тем, как залезть на жену?
Рудольфус расхохотался, Нарцисса покраснела.
- Люблю жемчуг. Приятные воспоминания.
- Странно, раньше ты называл его дешевкой для тех, у кого в кармане маловато галеонов. А впрочем... – Беллатриса медленно наматывала локон на палец. – Дай взглянуть. Жемчуг-то необычный. Крупный, ровный... Помнится, у тетушки Селесты было ожерелье из такого. Или не у нее? Ты не помнишь, сестренка?
Нарцисса вздрогнула и уставилась на четки. Словно завороженная, она подошла ближе, протянула руку...