— Да... забавно! — Дзыня говорит. — Действительно, великая эта загадка! И как ты думаешь, если я её разгадаю, будут люди обо мне знать?
— Не только знать, — говорю. — Думаю, что всех учёных будут мелкими буквами после этого писать, а тебя — крупными. Потому что много проблем они решили, но эта вот — самая главная!
— Значит, есть надежда, — Дзыня разволновался, — что жизнь моя не зря пройдёт?
— Есть!
— Ну давай, — Дзыня говорит. — Где она, эта твоя Вселенная, давай посмотрим!
Вышли мы с ним на балкон, стали смотреть. Но видно плохо было: фонари вдоль улицы горят, звёзд не видно. Хотел было Дзыня свет по всей улице погасить, но я его отговорил: «Не надо!»
— Давай, — говорю, — поедем в какое-то место, где темно, оттуда Вселенную хорошо будет видно.
— Давай! — Дзыня говорит.
Сели в автобус, доехали до конца, шли потом, падая, по какому-то скользкому пустырю, пришли в такое место, где абсолютно темно, ничего не видно — только звёзды.
Дзыня голову задрал, стал на небо смотреть.
— Да-а-а! — говорит. — Колоссально!.. И сколько же до них километров? Сколько их — звёзд?.. С чего же начать?
— Вчера, — говорю, — я в газете читал, что из Вселенной к Земле комета приблизилась и если хорошо её изучить, можно много загадок Вселенной разгадать!
Стали искать эту комету среди других звёзд. Нашли наконец у самого горизонта, на границе с темнотой — сверкающая точка, и от неё тоненький лучик отходит — хвост!
— Плохо видно, — Дзыня неуверенно говорит. — Надо бы получше её разглядеть.
Постояли мы в темноте, помолчали.
— Вроде приближается? — Дзыня вдруг испуганно говорит.
Стал я пристально смотреть, вроде бы да! Лучик от неё вроде бы длиннее стал!!!
Стали внимательней глядеть, точно, приближается! Луч от неё уже вдоль всего горизонта протянулся!
Потом всё быстрее стал приближаться, всё ближе, всё ярче, потом повернулся неожиданно, нас ярко осветил, и страшный грохот раздался. «Всё, — думаю, — сейчас земля расколется!»
Упали мы с Дзыней, головы руками закрыли. Земля под нами ходуном ходит, сейчас, наверное, провалимся внутрь! Долго грохотало, потом почему-то утихать стало, удаляться.
Поднялся я, посмотрел вокруг. Стал грязь с себя счищать. Дзыня всё лежит.
— Вставай, — ему говорю. — Ничего страшного. Это всего лишь товарный поезд по насыпи прошёл.
Дзыня медленно поднимается, вокруг озирается.
— Да-а-а! — говорит. — А представляю, как бы страшно было, если бы действительно комета с неба к нам приблизилась!
Пошли мы с ним молча через пустырь к автобусной остановке. Автобус подошёл, влезли в него. Сухо, тепло, и, главное, понятно всё, и абсолютно не страшно. Проехали мы несколько остановок, двери открываются-закрываются, люди входят-выходят.
— Да ну её, Вселенную! — Дзыня вдруг говорит. — Слишком, мне кажется, там всё непривычно! Уж лучше я буду думать, что Земля плоская, а Вселенной никакой вообще нет!
Приехали мы к нему домой. Дзыня телевизор включил, стал хоккей смотреть.
Утром проснулся я, Дзыня мне говорит:
— Хватит с меня этих крупных научных открытий, я по-другому решил жить!
— Ну как именно? — спрашиваю. — Какая будет у тебя цель?
— А никакой! — Дзыня говорит. — Главное, чтобы всё хорошо было — и всё! Думаю, этого достаточно!
— А что делать ты будешь? — спрашиваю.
— Делать? — Дзыня говорит... — Пойдём покажу.
Вышли мы на балкон, на нём за ночь какое-то странное дерево выросло, вместо листьев — длинные круглые мочалки. Полил Дзыня из лейки это дерево, потом сорвал несколько мочалок, в портфель положил.
— Вот так! — говорит. — Деньги из ружья неудобно подстреливать: что люди скажут? А так, можно сказать, я зарабатываю себе на хлеб своим трудом, поливаю всё-таки, срываю!
Пошли мы с ним на базар, продали мочалки по три рубля, зашли в столовую около базара, купили вина. Я протестовал было, но Дзыня говорит:
— Ты что, забыл? Мы же ведь теперь взрослые с тобой, а взрослые обязательно должны вино пить!
Сидели мы там, сидели, потом я говорю:
— Ну всё, хватит, пошли отсюда! Надоело!
Дзыня удивлённо говорит:
— Куда идти-то? Здесь чудесно, по-моему. Всё есть. Деньги кончатся, схожу ещё несколько мочалок сорву, продам. Куда ты всё рвёшься-то?!
— Ну и сиди! — Тут я на него разозлился.
Встал и ушёл из этой столовой.