— Что за холера ещё? — досадливо проговорил водитель, вылез из кабины. Я по высокой лестнице спустился за ним, лесенка не доставала до земли — спрыгнул.
Мы с водителем подошли к группе шофёров, расположившихся кружком.
— Чего стоим? — подходя, нетерпеливо проговорил мой.
— А ты торопишься туда? Давай! Без очереди пропустим! — сказал злой, с чёрными кудрями.
— Залило эстакаду, перехлестнуло через водослив. Так что там теперь Ниагарский водопад! Одну машину смыло уже. Слава богу! — водитель выскочил на другую сторону. Вон откачивают его! — Другой водитель показал на стоящую в стороне «скорую помощь».
— Так чего ж теперь-то? — проговорил расстроенно мой водитель. — Без бетона им там хана! — Он посмотрел вверх, где сквозь туман тускло светились огоньки наверху плотины.
— В объезд можно, через железнодорожный мост и по другому берегу, — показал седой водитель. — Но это долго будет... всё равно... что при пожаре воду стаканами таскать!
— Надо прорваться! — сказал я.
— А, юный герой! — проговорил кудрявый. — Давай нагружай в свою машинку на верёвочке бетон и дуй туда! Покажи пример!
Мы молча смотрели туда. Водопад, хлещущий через водосливную часть, закрыл всю эстакаду, половину плотины.
Вдруг мы увидели, как из водопада выскочил абсолютно мокрый человек и подбежал к нам. Я узнал небритого бетонщика, которого видел позавчера наверху плотины.
— Загораете? — дрожа то ли от холода, то ли от ярости, выговорил он. — Ну-ну!
Он подбежал вдруг к машине, стоящей у водопада первой, и быстро влез по лесенке в высокую кабину.
— Э, э! — завопил кудрявый водитель, но было уже поздно. БелАЗ, обдав его грязью, рванулся к водопаду. И скрылся в воде.
— Ну псих! — поглядев на других водителей, выговорил кудрявый. Остальные молчали.
— Ладно! Покурили — и хватит! — решительно проговорил седой. — Ехать пора!
Первая машина вынырнула из водопада и, омытая, чистая, сверкающая, мчалась по эстакаде. Кран, повернув свою гигантскую руку, положил бадью, и БелАЗ, развернувшись, наполнил её. Слегка раскачивая её, кран понёс бадью наверх, на гребень плотины.
— Ур-ра! — закричало, наверное, сразу несколько тысяч голосов. Все, кто был сейчас тут, следили, оказывается, за этим: прорвётся — не прорвётся?
— Меня захвати! — догоняя водителя второй машины, проговорил кудрявый. — А то он ведь бросит машину там!
— Спасибо ему скажи, что хоть помыл машину твою! — проворчал седой водитель, но пустил кудрявого шофёра к себе в кабину.
Поехала вторая, проскочила. Поехала третья... Подходила уже и наша очередь.
Машины ехали через водопад по-умному: не в самый напор, а выжидая послабления, — водопад пульсировал как сломанный кран.
— Ну, малец! Будь здоров! — проговорил мой водитель, отбрасывая окурок и направляясь к кабине.
— А я? — мне пришлось ухватиться за лесенку кабины.
— А если свалимся?
— Со мной вы как раз не свалитесь — ответственность больше! А мне обязательно нужно туда — там меня ждут!
— Ладно, проскочим, наверное! Садись!
Я взлетел в кабину. Мы подъехали к водопаду. Водитель притормозил, пока струя водопада, напружинившись, хлестнула дальше, за эстакаду, и нажал газ. Я сначала зажмурился, потом открыл глаза. Со всех сторон нас окружала несущаяся вода, мы ехали словно по дну реки. Потом вдруг меня ослепили огни, свет их, искажаясь в текущих по лобовому стеклу струйках, дробился, лучился, словно улыбался.
— В рубашке ты родился, малец! — проговорил шофёр. Он подрулил БелАЗ к лежащей бадье под номером «1», и пока БелАЗ трясся, выгружаясь, я крикнул: «Спасибо!» — спустился по лесенке и побежал по эстакаде.
5. ПУСК
Я бежал по эстакаде, поглядывая время от времени наверх, на плотину. Там происходило событие величественное и страшное: кран, обложив себя со всех сторон бетоном, выстроив часть плотины, теперь упираясь специальными упорами, выжимался вверх, на новую высоту.
Будто бы Александрийский столп, обезумев, начал лезть на Исаакиевский собор!
Я добежал до конца эстакады и остановился, вцепившись в поручни; ещё один Исаакиевский собор оказался под моими ногами, вернее, я как бы стоял на вершине Исаакиевского собора, глядя вниз. Внизу, на дне пропасти, работали люди. Я стал спускаться по трапам туда. Здесь было тепло и даже сухо: ветер не проникал в эту пропасть, брызги не долетали. Здесь, наоборот, было душно и тесно: сотни людей в чёрных, засаленных спецовках двигались навстречу друг другу, несли детали, аппаратуру, умудряясь при этом не запутаться; каждый находил нужное ему, сразу начинал о чём-то разговаривать или что-то делать.