Александр Тарасов
Насаждение Кремлём имперского национализма и клерикализма среди молодёжи:
ардити, школа и масс-медиа
Идеологическое движение постсоветского политического режима в сторону принятия дореволюционной уваровской триады «Православие. Самодержавие. Народность» началось еще в 90-е годы, при Ельцине. Уже тогда, после государственного переворота сентября-октября 1993 года, расстрела парламента, а затем и первых выборов в Госдуму, показавших крайне высокий уровень неприятия населением режима Ельцина, в Кремле ощутили потребность в, как тогда выражались, «национальной идее». Но поскольку в реальности правящий класс был озабочен дележом государственного имущества, оставшегося от СССР (то есть приватизацией), поиски «национальной идеи» приняли балаганный характер: на Старой площади (то есть в зданиях Администрации президента) было создано специальное учреждение (с большим бюджетом) по поиску и разработке «национальной идеи». Сотрудники этого учреждения съездили (за бюджетный счет, разумеется) в Лондон, купили там мебель и оргтехнику для своих кабинетов (ближе было, очевидно, негде) и начали работать. Работа эта воплотилась в выпуск по меньшей мере одного сборника перепечаток материалов из российских СМИ, посвященных «национальной идее». Сборник был просто распечатан на принтере в количестве нескольких десятков экземпляров и кустарно ламинирован. Больше никаких плодов деятельности этого учреждения найти не удалось. Как нетрудно догадаться, это был классический пример растранжиривания государственных денег.
Все же некоторые основные направления этой «национальной идеи» стали очевидны уже при Ельцине: воинствующий антикоммунизм, поощрение религиозности (в первую очередь православия, но тогда РПЦ еще не претендовала на роль государственной религии), прославление дореволюционного периода русской истории (что удивительным образом сочеталось с панегириками западной демократии), насаждение «русскости» (в варианте умеренного национализма при очевидном дистанцировании от неумеренного, то есть от фашизоидных националистических движений, большинство из которых находилось в оппозиции к режиму Ельцина). Но в целом, действия тогдашней власти надо признать ограниченно успешными. Например, при Ельцине была предпринята попытка сделать героями Второй мировой войны нацистского коллаборациониста генерала Власова и возглавлявшуюся им Русскую освободительную армию — по примеру прибалтийских республик, где национальными героями были провозглашены местные коллаборационисты. В этой версии истории Власов и власовцы были продолжателями дореволюционной православной национально ориентированной русской традиции. О Власове выходили хвалебные фильмы на центральных телеканалах, в России были срочно опубликованы большими тиражами книги власовцев, изданные после войны за рубежом. Наконец, огромным тиражом были напечатаны книги советского перебежчика, бывшего работника Главного разведывательного управления Виктора Резуна (пишущего под псевдонимом Суворов), основной мыслью которых было то, что Гитлер не был агрессором, а был вынужден напасть на СССР, чтобы предупредить агрессию со стороны Сталина (как известно, именно этой версии придерживалась геббельсовская пропаганда). Причем оплачивались эти миллионные тиражи, как стало известно от сотрудников издательства «АСТ», Администрацией президента. В то же время опровергавшая Резуна книга известного израильского историка Габриэля Городецкого была издана микроскопическим тиражом и оказалась фактически недоступна читателю. Однако быстро обнаружилось, что общественное сознание России в целом активно отвергает эту провласовскую пропаганду. Но все же уже в ельцинский период в публичном пространстве в значительной степени были реабилитированы Российская империя, белогвардейцы, антиреволюционность (и как символ ее — Столыпин), православие, русский национализм и самый принцип национального государства.
Ситуация стала меняться после прихода к власти Путина. В условиях Второй чеченской войны и серьезнейшей моральной дискредитации администрацией Ельцина правящего режима, а также и мощного разочарования населения в неолиберализме, вызванного экономическим крахом 90-х и особенно дефолтом 1998 года, Кремль осознал острую необходимость в создании такой идеологии, которая могла бы легитимизировать режим в глазах населения и обеспечить ему долговременную поддержку. Так как идеология либерализма в 90-е была дискредитирована, социалистическая идеология (в любом ее варианте) принадлежала политическим противникам режима, а обращаться к откровенно фашистской идеологии было бы политическим самоубийством, у режима Путина просто не осталось другого выбора, кроме консерватизма. В тогдашних специфических условиях России это означало возвращение к Александру III, Победоносцеву и Столыпину, то есть к имперскости, русскому национализму и православному фундаментализму. Для того, чтобы разработать и воплотить в жизнь что-то свое, новое, у режима просто не было интеллектуальных резервов.