Была у Хитроу и другая особенность. Этот аэропорт был словно маленький анклав на территории Великобритании. Люди здесь переставали быть англичанами — даже если за его пределами ими были. Они запросто могли ударить тебя углом чемодана — и не извинялись. Они норовили пролезть вперед тебя в очередях. Они кричали. Они без стеснения выражали свои эмоции у выхода на посадку. Они словно старались казаться большими иностранцами, чем сами иностранцы. И повсюду сновали миниатюрные азиатские женщины в коричневых халатах: они таскали подносы, драили полы, вычищали пепельницы, грациозно заходили и выходили из туалетов. Почти все они были настолько маленькие, что Даффи начинал чувствовать себя крупным мужчиной; многие из них казались довольно пожилыми; они никогда не разговаривали, разве что друг с другом, и язык их был непонятный. Единственным, что напоминало, что здесь не Заграница, были указатели и голос, объявляющий прибытие и посадку, всегда настолько спокойный, что это нервировало Даффи. Но даже это не помогало почувствовать, что ты в Англии. Когда миниатюрная азиатская женщина убирала за Даффи поднос, он вдруг понял, на что было похоже это место: процветающий форпост Империи с порабощенными туземцами.
— Ну так что у тебя за дело, Даффи? — Уиллет прочно вошел в образ доброго дядюшки. Даффи не возражал. Ему нравился Уиллет. К тому же, таможенники были совсем не то же, что стюардессы: их предназначение состояло — по крайней мере, так казалось Даффи — в том, чтобы отвадить людей от поездок за границу, в том, чтобы добавить ложку дегтя в бочку меда, и чтобы косвенно выразить неодобрение властей. Совсем иная роль, чем у стюардесс.
— Пока еще сам не знаю. Я вроде как разведчик. Меня как бы наняли работать на складе; приступать надо завтра. Там кто-то подворовывает. Больше ничего в точности не знаю. Просто подумал, схожу, осмотрюсь, ну и, конечно, с тобой пообщаюсь. Я, знаешь ли, нечасто здесь бываю.
Уиллет снова собрал в улыбку свои морщины; страхи Даффи не были для него секретом.
— Что воруют, это здесь не в новинку. Ведь это же Хитроу-Сити, Даффи, Хитрожопый город.
— Угу.
— Нет, правда, газетчики и судейские называют его Воровским Логовом. Но воровство — всего лишь малая толика, Даффи. Это хитрый город, в нем сплошь одни хитрости.
— Угу.
— Это так. Ведь что думает какой-нибудь Джо из народа? Он думает, что все дело в контрабанде, что мы здесь только и занимаемся тем, что отлавливаем не заявленные в декларации бутылки виски, выспрашиваем квитанции на фотоаппараты и всякую мелочь, а потом вдруг заявляется эдакий мордатый Бяка, и что-то в его походке подсказывает нам: вот он, тот, кто нам нужен, и у него на голове такая большущая кожаная кепка, и там наверху есть такая маленькая пупочка, а в пупочке брильянт, или таблетка ЛСД, или микрочип с секретом атомной бомбы. Так думает Джо из народа, верно? Джо из народа ни хрена не знает.
— Угу.
— Это город, Даффи, настоящий город, — Уиллет откинулся на спинку кресла и разразился речью. — Большой, как Ньюкасл, а население обновляется каждый день. Ты только подумай. Есть здесь, конечно, и контрабанда, но это так, местная специфика. Кроме контрабанды здесь процветают все преступления любого другого города, только те, кто их проворачивает, еще большие хитрецы, потому что они должны понимать местную специфику. А разница есть, потому что здесь крутятся большие деньги, потому что аэропорт открыт двадцать четыре часа в сутки, и потому что люди, прибывающие сюда, только и думают о том, как бы поскорее оказаться дома, и если им удается оказаться дома и при этом не потерять чересчур много, значит, все в порядке.
Да, есть контрабанда. Есть воровство. Есть даже вооруженный грабеж. Есть карманники, фальшивомонетчики, надувалы всех мастей. Есть так много всяких способов словчить, Даффи, ты не представляешь. Знаешь, что говорят о Хитроу?
— Про фрукты-овощи? Слыхал.