МакКей взял свастику в правую руку, выбрал один лучик и принялся с интересом ковыряться им в правой ноздре. Вот еще одна причина держаться сорока пяти, хотя, конечно, в таком болиде можно делать и все семьдесят — только шевельни мизинцем, как он всем рассказывал.
Он методично ковырял в ноздре, время от времени стряхивая добычу на джинсы. Невесть откуда взявшийся большегруз шел на обгон. Несколько секунд он ехал бок-о-бок с МакКеем, громыхая и содрогаясь, потом отстал. МакКей глянул в зеркало, проверить, не свернул ли он, но увидел только прежний автобус — теперь он был поближе, может быть, ярдах в десяти.
Вечно так с этими долбаными грузовиками, подумал МакКей. На спуске лезут вперед, при малейшем просвете втискиваются в ряд, а потом на подъеме снова их, уродов, обгоняй. Просто смешно; им вообще следует все время держаться крайней полосы, там им самое место. А то возьмутся обгонять, а потом дрейфят из-за какой-то несчастной горки.
МакКей не мог знать наверняка, что водителя грузовика заставила переменить решение несчастная горка. Он просто подумал так, как подумал бы на его месте любой; и он ошибся. Он выбрал другой лучик — он ведь не грязнуля какой-нибудь, он знает, что такое гигиена — и принялся аккуратно разрабатывать правую ноздрю. В это время справа снова послышалось громыхание. Если бы МакКей не был занят другим делом, он, возможно, был бы не прочь поиграть с грузовиком: прибавить ровно настолько, чтобы держаться чуть впереди, замедлить, когда замедлит тот, заставить его побеситься. Он любил проделывать эту штуку с грузовиками. Но было чудесное утро, МакКей пребывал в необычно хорошем расположении духа, рутинная работа не требовала спешки, и к тому же он ковырялся в носу. Так что он просто посмотрел вперед (приближался мост), потом заглянул в зеркало — автобус по-прежнему был там (вот потеха — торчит прямо перед его выхлопной трубой) — и подался в сторону, чтобы пропустить большегруз.
Все было хорошо спланировано, но и исполнители были серьезные ребята, не привыкшие повторяться и не разменивавшиеся по пустякам. Они гордились своей работой, гордились именно тем, как они ее выполняли. Они знали, где взять то, что им было нужно, они не жалели потратить несколько дней на подготовку и не собирали вырезки из газет с описанием своих подвигов, хотя пару раз в газетах все-таки засветились.
Грузовик, восемнадцатиколесный трейлер, весь обмотанный канатами и парусиной, поравнялся с МакКеем, когда до моста оставалось около трехсот ярдов, и принялся медленно, дюйм за дюймом, его опережать, пока его бампер не оказался на уровне задней дверцы «Кортины»; там он, казалось, и застыл, тужась и изрыгая дым, словно не в силах пойти на обгон. Опять у раздолбая дыхалки не хватает, подумал МакКей.
Между тем, автобус придвинулся еще ближе. Кто бы ни ехал сейчас за тремя машинами, он увидел бы только две: автобус и решившийся на опасный обгон большегруз. Они полностью скрывали «Кортину». Спереди же — спереди трейлер прятал машину от тех, кто ехал по встречной, остальное должен был довершить мост. Таков был план этих людей, а они были серьезные ребята.
Как только кабина тягача поднялась над мостом, водитель трейлера резко вывернул руль и одновременно нажал на тормоз, бросив кабину вбок. Корма трейлера медленно качнулась вправо и ударила «Кортину» под дых. «Тычок под бочок», назвал это водитель трейлера, получая аванс, но он вообще был склонен к преуменьшениям.
Первым следствием тычка под бочок стало то, что заостренный кончик свастики пропорол МакКею правую ноздрю. МакКей хотел было выругаться, но события не дали ему продемонстрировать свое мастерство в этой области. Да и потом, если бы он выругался, он, скорее всего, израсходовал бы все свои крепкие словечки до того, как с ним стряслась куда большая неприятность, чем разорванная ноздря, и они были бы потрачены впустую.