И потянулись долгие, нудные две недели. Каждый день он звонил в третий пункт утилизации, и каждый день никто не брал трубку. Всякий раз, когда Кэрол ему разрешала, он брал вечером ее дряхленькую «Мини» и следил за одним из четырех: Глисоном, Таном, Кейси или миссис Бозли. После работы он ехал к Кэрол, брал ее «Мини», ехал по одному из адресов, которые переписал себе в блокнот, припарковывался неподалеку и ждал, когда что-нибудь произойдет. Придумка была не особенно удачная и мало что помогала узнать, это было лишь самую малость полезнее, чем сидеть дома и мотать проволоку; но, по крайней мере, так, когда после часа сидения у него затекала задница, он чувствовал, что более-менее отрабатывает свои деньги.
Слабым местом всей затеи было то, что пока он успевал обернуться и обосноваться возле их жилища, они нередко уже куда-нибудь уходили. Кейси, например, забегал домой после работы всего на несколько минут — прополоскать рот «Листерином», что, по его мнению, наверное, должно было компенсировать крайнюю неряшливость. Лишь после двух прошедших без толку вечеров Даффи понял, что Кейси уже ушел и сейчас, возможно, выгуливает своего «девчачьего любимчика». На третий вечер Даффи пошел на риск и поехал за ним сразу после работы, не меняя машины. И, конечно, в тот вечер Кейси решил остаться дома. На следующий день, поглощая двойную порцию запеканки и бобов, он спросил у Даффи:
— Смотрел вчера бокс по ящику?
Даффи выразил сожаление, что он это пропустил. Кейси уверил его, что это была «одна сшибка на мильен».
В те вечера, когда он наблюдал за Глисоном, приходилось сидеть в Аксбридже возле большого «семи»,[6] где кроме самого Глисона была еще и миссис Глисон и — судя по доносящимся воплям — маленький Глисон. Может быть, это объясняло то, почему они редко выходили из дома. По крайней мере, они не выходили в те вечера, которые посвящал им Даффи. Единственное, что его слегка удивило, это что в маленьком дворике стояло две машины: «Вива», на которой ездил на работу Глисон, и большая «Гранада». Возможно, у миссис Глисон имелись собственные сбережения.
Тан был немного интересней. Он жил со своей семьей на окраине Саутхолла. По вечерам он, как правило, уходил гулять с девушкой, — к счастью для Даффи, предварительно откушав со всем семейством плотный малайский ужин. Даффи мысленно представлял этот ужин, пока, жуя кусок мясного пирога, несся на всех парах от дома Кэрол в Саутхолл. Если он успевал, то имел возможность сопроводить Тана и его девушку в кино или в паб — или в парк, куда они однажды отправились гулять.
Миссис Бозли жила на Рейнерс-лейн, что было чуть более удобно для Даффи — вдоль по Вестерн-авеню, а потом срезать. По вечерам она поливала цветы в палисаднике, а это значило, что Даффи следует парковаться подальше. Еще она любила покалякать с соседями. Ни то, ни другое не заслуживало быть переданным Хендрику.
Вся эта бодяга сжирала уйму бензина. Кроме того, она сжирала терпение Даффи. Спустя девять вечеров он уже не мог этого выносить. Он дал себе выходной и отправился в клуб «Близнецы». Он захаживал туда, когда «Аллигатор» малость ему надоедал, он уставал от одних и тех же смакующих вермут персонажей, и ему хотелось какого-то разнообразия, охоты и приключений. «Близнецы» не были «жестким» заведением, но были более конкурентным. Тут надо было быть расторопнее, немного больше потратить, но ассортимент был куда шире. У Даффи прямо из-под носа увели очень привлекательного шведа («Близнецы» были закрытым клубом, но иностранцев туда пускали, предварительно заглянув в паспорт), и в конце концов повел к себе домой застенчивого стажера из какого-то издательства, который очень усердно с ним заигрывал, немало выпил за счет Даффи, по дороге принялся ему рассказывать, что никогда раньше этого не делал (Даффи ему не поверил, но обещал, что больно не будет), а потом не захотел класть часы в пластмассовую коробку. Вдребезги пьяный, он расхаживал по квартире нагишом и вскрикивал: «Но я хочу засечь, сколько у нас получится, хочу засечь, сколько получится!» В конце концов, когда Даффи начал терять терпение, парень изобразил крайнее огорчение, покорно поплелся в ванную, положил в коробку часы и сразу вслед за тем туда же проблевался. Отмывая часы от рвоты и слушая доносящийся с дивана храп, Даффи еще раз мысленно присягнул на верность «Аллигатору».