Даффи не обращал на него внимания. Все они так говорят. Одни — взахлеб, с мелодраматическими интонациями, застигнутые со спущенными брюками и полураздетым ребенком на коленях. Другие — уверенно, агрессивно: их поймали с поличным на выходе из супермаркета, но они знают свои ублюдочные права, и адвокатишка Бенди Бенсон уже двадцать лет успешно отмазывает мошенников, и они уверены, что завтра выйдут под залог.
Интонация Глисона была где-то посередине. Впрочем, если бы он был воплощением уверенности, Даффи и ухом бы не повел. Никакой Бенди Бенсон с засаленным портфелем не вплывет среди ночи в «Грузоперевозки Хендрика» в облаке парализующей всех и вся благостной риторики. Даффи не слишком заботился о том, чтобы соблюдать все предписания честной схватки, и даже подумывал о том, чтобы постоять у Глисона за спиной — посмотреть, как ему это понравится.
— Я ничего об этом не знаю, — снова промямлил Глисон, словно уткнувшийся в кружку пива пьяница.
— Глисон, это ведь дело несложное, — проговорил Даффи, не глядя на него. — Болезненное, пожалуй, но совсем не сложное. Да, чтобы не забыть.
Он залез Глисону во внутренний карман куртки — при этом он приблизил лицо очень близко к лицу Глисона, но в глаза по-прежнему не смотрел, — и выудил оттуда бумажник.
— Ничего себе. Интересно, зачем это ты взял с собой такие деньжищи, — он достал из бумажника двадцать фунтов. — Это за сережку. Думаю, оно того стоит. Тебе еще повезло, что у меня медицинская страховка, а то бы ты так дёшево не отделался.
Глисон ошибочно принял веселые нотки в голосе Даффи за добродушие.
— Я не хотел, — сказал он.
— Это только усугубляет твою вину, — холодно ответил Даффи. Он встал за спинкой глисоновского стула, окинул тылы врага оценивающим взглядом и чуть подвинул Глисона — чтобы перекладина в случае чего не мешала бить по почкам. Стоя за спиной Глисона, он нажал кнопку «запись».
— Ну все. Сейчас ты расскажешь мне все, что знаешь, с самого начала — левый карман, кнопка «пауза». — А если ты не захочешь, или станешь врать, я сделаю тебе больно. Если же ты закричишь, я налью тебе в нос машинного масла, — чтобы показать, что это не метафора, Даффи залез в рюкзачок и вытащил жестянку с машинным маслом.
— Я не понимаю, о чем ты.
— Ты сейчас расскажешь мне все о героине, о миссис Бозли, и о Далби, откуда идут поставки, кому они предназначены, и когда будет следующая партия.
Всегда спрашивай у них больше, чем, по твоему мнению, они знают — вот одно из основных правил.
— Я просто рабочий.
Даффи зашел Глисону за спину, выключил запись, ударил его по почкам, подождал, еще раз ударил и снова включил запись.
— Та большая «Гранада» у тебя во дворе. Что, жена получила наследство?
— В бильярд играл, — огрызнулся Глисон. Почему они не могут придумать ничего получше?
— И как часто здесь случаются бильярды?
— Не понимаю, о чем ты.
Даффи стало это надоедать. Он нажал «паузу» и еще раз ударил Глисона. Потом решил переменить тактику. Действуй по нарастающей — вот еще одно полезное правило.
Он вздохнул, давая Глисону возможность оценить, на что тот вынуждает его пойти, взял шприц и небрежно сунул иглу в пламя свечи. Тут ему пришла другая мысль, и он, повернувшись к жестянке с маслом, осторожно потер иглу о скопившуюся у носика засохшую грязь.
— Тебе интересно, что это я делаю? Я объясню. Когда мы закончим, я собираюсь сделать тебе укол. Выбор у тебя есть, но он небольшой. В этом пакетике — он показал на пакет с белым порошком, — девяностопроцентный героин. Так, по крайней мере, мне сказали. Конечно, нашел я его не здесь, — поспешил он ответить на молчаливый вопрос Глисона — я его купил. Поэтому полагаться я могу только на слово тех, кто мне его продал, но, поскольку они ребята честные, верить им можно. Ты можешь рискнуть и сам проверить, какой он очистки, а можешь и не рисковать.
Он посмотрел на приунывшего Глисона и продолжал:
— Если ты думаешь, что не готов к сотрудничеству, если ты будешь мне врать, я вколю тебе девяностопроцентный героин. — И ты сдохнешь, — это было понятно и без слов. — Если ты готов к сотрудничеству, я, когда мы закончим, разбавлю героин молоком. — От этого тебе небо с овчинку покажется, но сдохнуть ты не сдохнешь. — Будет ли игла к тому моменту чистая, зависит исключительно от того, насколько мне понравится твое поведение.
— Ты не убьешь меня, Даффи, — в его голосе не было большой уверенности.
— Я убью тебя, не моргнув глазом — какое значение имеет еще одна смерть, а тем более смерть какого-то барыги. Абсолютно спокойным голосом он повторил: — Я убью тебя, не моргнув глазом.