Бобов зеленых или почти созревших мало.
Это растение мне понравилось. Мне кажется, его я никогда не встречал, и как-то невольно оно заинтересовало меня, и захотелось с ним поближе познакомиться. У него, как и у всех бобовых, — «парус», два «весла» и «лодочка». Ярко-желтые цветки, оказывается, — свежие, еще не раскрыты, и, если их потормошить как следует пинцетом, они, будто после посещения насекомого-опылителя, расправляют «весла», но «лодочки» остаются на местах, прикрывая пестики. У цветков же опыленных, у которых начал развиваться боб, «весла» только чуточку расходятся в стороны, и цветок полностью не раскрывается. Я не нашел ни одного цветка раскрытого по-настоящему. После того, как цветок опылен, на тыльной стороне «паруса» появляются оранжевые пятна и полоски, потом «парус» и «весла» с «лодочкой» краснеют, весь цветок меняет окраску и становится ярко-алым. Этот цвет — будто вывеска. Она как бы гласит: «Цветок уже опылен, делать здесь насекомым нечего, просим более не беспокоить». И желтые, и красные цветки очень ярки и поэтому издалека, детально не разглядывая, можно угадать, в каком они состоянии.
Мне нравится эта деликатная предусмотрительность растения. Но на нем я не вижу никаких крылатых насекомых, привлеченных цветками. Встретился какой-то крохотный жучок, как будто слоник, его я прозевал. Он сидел в самом цветке, явно лакомясь нектаром. Еще в цветках оказались маленькие скопления тлей, но сколько я ни вглядывался в них, не мог точно сказать, чем они занимались, то ли сосали по своему обыкновению соки растения, погрузив в него хоботок, то ли лакомились нектаром, что этой братии, вообще говоря, несвойственно. Как-то давно мне удалось подметить пристрастие тлей к сладкой жидкости на цветках кендыря. Это наблюдение, как и следовало ожидать, вызвало свойственное ученым, когда дело касается нового и необычного, недоверие.
Очень интересно, как длинные и прочные бобы способны так правильно закручиваться в спираль. Очевидно, этот сложный акт, совершаемый под воздействием каких-то механических сил, способствует разбрасыванию семян. Я тормошу, жму, разламываю нераскрывшиеся бобы, надеясь, что они внезапно завьются спиралью и выстрелят семенами, подобно тому как это так успешно делает всем известная недотрога. Но напрасно. Растение не желает выдавать свою тайну.
Впрочем, оказывается, нераскрытые бобы кем-то поражены. В них поселились поедатели семян, крохотные личинки. Кто же из них должен выйти? Вначале я нахожу крошечного блестящего сине-зеленого наездника. У него красивые большие глаза и изящные коленчатые усики. Он, без сомнения, друг растения и враг поедателей семян. Еще немало времени уходит на поиски, прежде чем находится и сам преступник, тоже крошечный, серо-желтый, с темно-синей головкой и ножками и длинным хоботком слоник-апион. Он необычайно шустр и, едва выбравшись из разломанного боба, оказавшись на свободе и увидев свет, сразу раскрыл крылья и приготовился отправиться в полет. Теперь становится понятным, почему на бобах есть и очень маленькие точечные отверстия, и отверстия побольше. Первые — проделаны хоботком слоника, чтобы засунуть в полость стручка яичко, вторые — дверцы, прогрызенные как выбирающимися наружу жучками, так и его истребителями-наездниками.
Слоник, поселив свое потомство в бобе, нарушает сложный механизм выбрасывания семян. И даже те из них, что остаются целыми, уже не могу освободиться из плена и упасть на землю. Так, маленький жучок оказывается врагом растения вдвойне: одни семена он уничтожает, другие — оставляет навечно в заточении.
Вот кажется и все, что рассказал мне изящный лядвенец с разноцветными цветками. Осталось только выяснить, кто все же его опылители. Голубянки и пчелки-антофоры резвятся на астрагале эспарцетном, не обращая никакого внимания на лядвинец. Я брожу по берегу с сачком в руках, вглядываюсь в желтые цветочки, ожидающие визитеров. Теперь мне начинает казаться, что их роль исполняют крохотные слоники-апионы, и они вовсе не враги растения (хоть их личинки и питаются семенами), а первейшие друзья, враги же — губители слоников, изящные наезднички, те, кого я вначале принял за друзей.
Но что значат предположения, основанные лишь на одной мимолетной встрече? Надо продолжать поиски. Но вечереет, ветер затихает, озеро синеет, потом, отражая зорьку, становится розовым. Пора думать об отдыхе, и я бреду к биваку с надеждой закончить поиски ранним утром.