А потом вдруг оказалось, что они у базы-восемь и Лодовико беспокойно спрашивает — ну что, уже можно?
— Рафаэлита? — шепотом говорит Себастьен. — Есть контакт?
— Есть, — кивает она, и понимает, что это правда, всё совместилось и стало хорошо.
— Отлично. А теперь ещё раз — сама.
— Что?!
— Сама. Одна. Берите и поезжайте. Сделайте такой же круг, как мы сейчас, и возвращайтесь. Вы вроде говорили, что умеете?
— Я давно не… — мотает она головой, но он не слушает, усаживает её и крепко целует на глазах у всех. То есть у Лодовико, Карло и Анны.
— Эй, а она умеет? Она справится? — слышится из-за спины вопль хозяина.
— Лодовико, дурак, разве донна Эла хоть раз с чем-то не справилась?
И снова ветер в лицо, и он поёт вместе с ней, и луна летит за правым плечом, а теперь уже за левым, запуталась в ветках сосны, нет, выбралась и тоже летит, летит дальше. И она, Эла Винченти, тоже летит, и что-то такое древнее и сумасшедшее поднимается из самых глубин её существа, то, что заставляло её делать, бороться, справляться и побеждать саму себя, всю её жизнь, от далёкого и почти неведомого начала и до сегодняшнего дня. Она летит, и воздух вокруг кажется настолько плотным, что малейшего усилия будет достаточно, чтобы реально оторваться от земли и оглядеть город с высоты птичьего полёта. Элоиза почти бессознательно делает это усилие, и ей мнится, что она в самом деле на несколько секунд отрывается от земли. А потом оказывается, что байк стоит на земле, вокруг друзья, они ставят её на ноги. Ноги не держат, подламываются, и тогда она оборачивается к Себастьену и бросается в его объятия, целует его на глазах изумлённых зрителей и прячет лицо у него на груди.
— Сердце моё, с вами всё хорошо? — Себастьен улыбался, гладил её по голове, но считал нужным уточнить.
— Да, отлично. Вы нашли правильное решение, — она тоже улыбалась, её глаза сияли, во взгляд вернулись жизнь и огонь.
— Тогда пусть наш волшебник Лодовико сделает так, чтобы этот миг остался в наших общих воспоминаниях, — он снова поцеловал её и потянул за собой.
Оказалось, что фотосессия планируется посреди древних развалин. Ночью туда, конечно же, никого не пускали, но Лодовико при посредничестве Варфоломея договорился и им разрешили попасть внутрь и провести съемку.
Лодовико и Карло ставили свет и размещали байк. Лодовико хмурился, Карло суетился, Анна подавала ценные советы. А Себастьен стоял за краем светового пятна и обнимал её за плечи. Он был в обычных джинсах, и обычных шнурованных ботинках — ей уже доводилось их на нём видеть. Одно-единственное украшение — перстень, и тот оказался его фамильный. Кожаная куртка была, как и у неё, надета, но не застегнута.
— Идите сюда, начинаем, — скомандовал Лодовико.
Себастьен сел сам, усадил её, обнял… и время остановилось. Она не очень хорошо помнила, что вокруг огромный город, потому что остались только древние руины, луна, байк и Себастьен. Он не выпускал её из рук ни на мгновение, то усаживал рядом, то спускал на землю, и время от времени целовал. В какой-то момент он снял с неё куртку и блузку, потом куртку вернул на место. Еще в какой-то момент рваные джинсы заменили короткой юбкой, из-под которой слегка виднелись кружевные резинки чулок. Она забыла про фото, здесь были только они с Себастьеном, и точка. Они еще побегали друг за другом между обломков колонн, пообнимались под тенью древней базилики, полежали на травке у ног мраморной весталки.
Когда Лодовико сказал, что всё, что он хотел, снято, они с удивлением оглянулись и поняли, что вокруг тот самый город, и еще прямо здесь три очень любопытных человека, которым, видимо, есть дело до всего, что с ними сейчас происходит.
— Ребята, вы круты. Я бы не выдержал, — покачал головой Карло, сматывая провода от ламп.
— А мы и так едва живы, — усмехнулся Себастьен. — Сколько времени, кто-нибудь знает?
Телефоны остались на базе, и его пафосные часы тоже — они никак не сочетались с общей идеей.
— Полночь, — сказала Анна.
— Романтика, черт возьми, — пробормотал Карло. — Полночь, полнолуние, развалины эти и наша сумасшедшая парочка для комплекта.
— Начинали где-то в девять, так? — улыбнулся Себастьен.
— Около того, — подтвердил Лодовико. — Идем на базу, там разбираемся, что дальше.
Но когда они выбрались за ограду музейного комплекса, Элоиза подняла глаза на Себастьена и дальше её язык сам спросил:
— Скажите, а нарушит ли какие-то планы, если мы с вами сделаем еще круг на этом предмете техники?