Муравьи не обращают внимания на пищу. Ни одно из яств не привлекает их. Насекомые настойчиво крутятся на краю острова, хотят переплыть озеро. Но куда им, сухопутным жителям! Один за другим падают в воду, жалко в ней барахтаются, затихают и погружаются на дно.
Проходит еще несколько дней. Муравьи отказываются есть… Чем же мне их кормить?
Наша лаборатория энтомологии разводит мух и с ними ставит опыты. Через приоткрытую марлевую крышку я вытряхиваю на муравейничек из пробирки мух. Здоровые и сытые, они жужжат, мечутся. И вот за ними погнались муравьи-охотники, но не в силах что-либо сделать. Кто-то из них подает сигнал тревоги. Несколько тысяч муравьев выскакивают из ходов. Все взбудоражены, обеспокоены, с широко раскрытыми челюстями подскакивают друг к другу, как бы спрашивая, что случилось…
Затем происходит странное. Один за другим муравьи пробираются в стеклянную трубочку, на острове скопляется добрая тысяча беженцев. Они не желают возвращаться обратно и с упрямой настойчивостью пытаются покинуть тарелку. Мухи же постепенно слабеют. Оставшиеся в жилище муравьи умерщвляют их и затаскивают в подземные галереи. На следующий день мухи, наверное, были съедены, так как на поверхности муравейничка поблескивали лишь одни мушиные крылышки.
После происшествия с мухами общество пленников оживляется; строятся галереи, с небольшим конусом складываются палочки и хвоинки.
Идут дни. Я кормлю муравьев мухами. Сверху на крышу кладу ватку, смоченную водою и раствором сахара. На нее долго не обращают внимания. Но, наконец, нашлись сообразительные: сосут раствор сахара, запивают водой. Животики сладкоежек наполняются, раздвигаются темные сегменты брюшка, между ними появляются светлые полоски, сквозь которые тело муравья просвечивает как комочек янтаря. С такими же раздувшимися брюшками там на воле летом в лесу спешат муравьи домой, наглотавшись сладких выделений тлей.
Постепенно в деревянном домике налаживается жизнь и как будто входит в привычное русло. Но его жильцы все еще недоверчивы, и тысячи черных глаз и вздрагивающих усиков настороженно поворачиваются в сторону поднесенной к стеклу лупы.
Солнце садится за полоску синего леса, и из окна хорошо видно, как оно с каждым днем все больше забирает вправо. Вскоре его лучи стали заглядывать в мое окошко, и вот перед закатом скользнули по муравейнику. Что тогда произошло! Все жители его высыпали наверх, муравейник покрылся копошащейся массой, и тысячи усиков радостно замахали, будто приветствуя дневное светило. Тогда мне вспомнилось, как ранней весной муравьи долго греются на солнце. Видимо, так начинается жизнь после долгого зимнего сна.
После этого я стал подвешивать лампу над самым муравейником, и муравьи, проделав дырочку в марлевой крыше, стали выползать наружу, чтобы погреться. Очень они любили тепло, а так как под самой лампой было слишком горячо, то кружок из муравьев образовывался вокруг нее, подобно тому, как мы в лесу толпимся вокруг костра.
Через дырочку муравьи стали выбираться наружу и подолгу разгуливать по комнате. Только таких смельчаков-разведчиков было немного. Завидев меня, они всегда старались куда-нибудь скрыться. Но самое удивительное было в том, что муравьи изменили ритм жизни: днем спали, а под вечер, когда в окно заглядывало солнце, просыпались и выбирались наружу. Ночью начиналась оживленная работа: кто ловил мух, подброшенных в муравейник, кто лакомился сахарным сиропом, налитым теперь уже в маленькое блюдечко, а кто и разгуливал по комнате, и никто из моих соседей не подозревал, что я живу вместе с тысячью шестиногих квартирантов.
В свободные минуты с лупой в руках я наблюдал за муравейником, ухаживал за своими питомцами. И как-то неожиданно заметил, что муравьи перестали меня бояться, не обращают внимания на руку, не становятся в боевую позу, и не брызжут кислотой на мои пальцы. Они привыкли ко мне.
Как-то я предложил моему знакомому положить на край муравейника палец. Муравьи сразу же атаковали его, стали кусать и поливать кислотой. На мой палец, рядом — не обратил ни один из них внимания. Что же, выходит, мы стали друзьями! Но когда я начинал чистить алюминиевые тарелочки, заполнять их водой и раствором сахара, миролюбие изменяло муравьям. Наверное, тарелочки считались у них чем-то вроде тлей-кормилиц, а их полагалось защищать от кого бы то ни было.