Артем спустился в каюту. Уж лучше поспать как следует. Утро развеет все эти вечерние хмари.
Он проснулся от того, что очутился на полу каюты, пребольно стукнувшись головой о какой-то выступ.
Пароход стоял. На палубе слышались торопливые шаги, неясно доносились стертые крики.
Потом в сознание вкрадчиво проник булькающий шум льющейся воды. Ну вот, кажется, теперь они и правда в царстве Нептуна…
Артем вылез на палубу. Здесь собрались уже все пассажиры. Оказалось, что в тумане пароходик наскочил на подводный камень, его старое днище раскололось, как скорлупа гнилого ореха. И теперь они действительно тонут.
Но они не утонули. Спасательная шлюпка оказалась, в отличие от парохода, новой и достаточно вместительной, чтобы принять всех пассажиров и немногочисленную команду.
После теплой каюты, после всех треволнений, пассажиров бил озноб. А может, близость холодных балтийских вод вызывала такую неуемную дрожь.
Балтийское море невелико, да и населено оно пароходами довольно густо. Уже утром потерпевшие грелись в тесном кубрике финского ледокола. Он-то и доставил их в тот же порт отправления, к хмурым, темным лесистым берегам.
Стокгольм. На сей раз они добрались до него благополучно. Зато Владимир Ильич и другие делегаты-большевики изрядно поволновались. Ведь они приехали раньше и никак не могли понять, куда запропастились остальные товарищи во главе с Надеждой Константиновной Крупской.
IV съезд конечно же пройдет под эгидой меньшевиков, их шестьдесят два человека против сорока шести большевистских делегатов. Артем решил, что вряд ли ему удастся выступить на съезде. Он понимал, что Владимир Ильич сделает все возможное, чтобы разоблачить соглашательский характер меньшевистских призывов к мирному разрешению аграрного вопроса, к парламентаризму, как итогу революции. А кто же лучше Ленина может это сделать?
Артем любовался Ильичем, слушая его доклад «О современном моменте и классовых задачах пролетариата».
В редкие свободные от заседаний дни Артем бродил по шведской столице. Вот знаменитый Скансен. Добрался до него уже к вечеру. А жаль. Скансен — парк, и здесь легко дышится. На заснеженных еще аллеях почти не видно людей, зато олени чувствуют себя привольно. Где-то рядом должен быть исторический заповедник.
Артем решил было, что заповедник оставит на следующий раз, но когда разглядел среди темных елей слабо мерцающий огонек, когда увидел вдали строгие очертания старинной церкви, то не выдержал — побрел на огонек и очутился в шведской усадьбе давней давности. Крестьянская изба. Это не поздняя подделка, избе и впрямь триста лет. И церковь оказалась сложенной из бревен. Неподалеку еще строение. Артем подошел поближе. С трудом различил надпись — дом какого-то генерала, служившего при Карле XII. Как просто, оказывается, здесь зайти за кулисы Полтавской битвы!
Захотелось заглянуть внутрь. Грубая тяжелая мебель. Деревянные миски, пряжа, распяленная на кроснах. От всего так и веет патриархальщиной. Здесь время застыло.
Когда выбрался на залитые огнями улицы Стокгольма, сообразил, что забыл пообедать. А теперь уже поздно, шведы все любят делать обстоятельно, и в кафе здесь не поешь «на ходу».
Улицы улыбаются светящимися витринами, вывесками, разноцветными флажками у входов в магазины: флажки свидетельствуют о том, что с вами будут разговаривать на любом из языков тех стран, которым они принадлежат.
И все же город невесел, ему чего-то недостает. Чего? Целый день бродил он по городу и только сейчас понял — детей. Швеция более ста лет не воевала, в Швеции самый высокий уровень жизни в мире, а население растет медленно. Сколько сегодня миновал он садов, парков, скверов — и нигде не зацепился взглядом за столь привычную для русского картину: няни, сбившиеся в кружок и о чем-то судачащие, веселая ребятня, натужливо катящая снежный ком, чтобы слепить вековечную снежную бабу…
IV объединительный съезд закончил свою работу. Большевики добились немногого. Но все же 1-й параграф Устава РСДРП закрепил положение о демократическом централизме, РСДРП объединилась с польскими и латышскими социал-демократами.
Артему довелось выступить на съезде с рассказом о борьбе харьковских большевиков с харьковскими меньшевиками. Ленин одобрительно улыбался, слушая Артема.
После съезда по рекомендации Ильича Федор Андреевич Сергеев должен был уехать работать на Урал. Но у Артема был один долг: он обязан доложить харьковским большевикам, которые делегировали его на съезд, о решениях съезда, резолюциях — иными словами, сделать отчет о IV съезде РСДРП.