«Радушие хозяев не знает границ», — подумал Артем.
— Да ты не смотри, что одежонка неказиста, но потеплей твоей-то будет, — поймал его удивленный взгляд хозяин.
— Но, мне, право, неудобно…
— Неудобно, мил человек… знаешь что. А в тайге свой обычай. Если человек в беде — помоги, если же он бандит-ворюга — убей. У нас даром что человек реже зверя встречается, да пригляд к нему другой. Ты вот, поди, все зенки выглядел, когда мы ныне в баньку подались, так не обессудь, тебе про наше таинство знать не положено. Одно скажу, от дедов и прадедов мы, дырники, себя безгрешными считаем, потому на запад молимся. А коли безгрешен, то и не бери греха на душу.
Артем машинально воскликнул:
— А почему на запад?
Хозяева переглянулись:
— Ты когда-либо в священные книги заглядывал?
Артем усмехнулся, вспомнил экзамен по закону божьему: он ведь тогда, пожалуй, всего на одного ангела знал меньше батюшки.
— Так вот, в грамоте мы не сильны, но от отцов и дедов до нас дошло, что в день страшного суда спаситель придет с запада. Упокойничков православных спокон века кладут ногами на восток, а головой на запад. Это потому, что как настанет суд страшный, так упокойнички, значит, должны из своих могилок встать, но лика-то святого им еще не дано увидеть. Вот когда по суду признают их безгрешными, тогда повернутся к западу, лицезреют — и в рай, и тот, кто греховным окажется, то перед ним земля разверзнется и — в тартарары. Вот так-то, брат. Ты в тартарары верняком угодишь, помяни мое слово, хоть и человек ты, видать, хороший.
— А я уже в аду побывал, да вот выкарабкался.
— Это в каком таком аду ты пребывал?
Хозяин насторожился, посуровел. Его жена инстинктивно поджала ко лбу два пальца, но муж так на нее посмотрел, что она опустила бессильно руки да так и осталась стоять, не шевельнувшись.
Артем сделал вид, что не заметил этой безмолвной размолвки супругов.
— Есть такие горы — Уральские, их еще Камнем величают.
— А как же, есть, есть, мне давесь свояк оттеда топор притащил, вот только как звать-то город запамятовал.
— Не Златоуст ли?
— Во-вот Златоуст. Чудной топорик-то, вроде бы и никчемный, на топорище там цветочки, травка, буковки. Малым детям забава. Ан нет, свой-то я уже разов десять точил, а энтот и не ступился.
— Знаменитую на весь мир сталь куют златоустинские рабочие. Вот эти-то рабочие, а с ними и с других заводов против царя поднялись.
Хозяин оживился, и Артем вдруг припомнил, что все старообрядцы, без различия сект, еще с середины XVII столетия считают русских царей антихристами за то, что царь Алексей Михайлович в свое время утвердил Никоновскую «антихристову» реформу православной русской церкви.
— И я с ними был. Да вот не сдюжили мы тогда. Угодил я в тюрьму.
И снова в избе нависла гнетущая тишина. Одно дело идти против антихриста — это «богоугодно», другое — сидеть в тюрьме. У хозяина мысли ворочаются тяжело, по-таежному. С одной стороны, от дедов слыхал, что сибирский народ от уголовников всяких, каторжан начало свое берет, но с другой — повидал он лихих людей, что из тюрем да с рудников сбежали, — не приведи господь. Конечно, говорят, что в последнее-то время в Сибири полным-полно, как их там, политических, но с ними сталкиваться не довелось, и, что это слово значит, он толком не знает.
Артем вдруг беззвучно рассмеялся. Ну что за идиотская манера всюду, всегда, не считаясь ни с чем, стараться приводить людей в собственную веру! Да чтобы этого медведя расшевелить, годы нужны да слова, примеры должны быть какие-то другие, доступные.
Ему бы в пору дальше двигаться, не искушая судьбу, а он тут агитацию разводит. Спросит хозяин об аде — придется досказать, а если не решится, то и промолчать не грех, к чему добрых людей пугать.
Хозяин так и не решил для себя, кто же этот человек, а раз не решил, то и хватит лясы точить.
И снова тайга, валуны, то дождь, то ветер и так редко солнце. Но Артем шагал легко. Он отдохнул, за плечами в котомке сухари, сало, здоровенный кусок копченой медвежатины и сушеная малина для заварки.
Сорок верст в день теперь он проходит с меньшей затратой сил, нежели раньше двадцать пять.
До Братского острога уже рукой подать. А там Артем рассчитывает подготовиться к «последнему броску».
Это означает прежде всего подчистку документов. Дальше без чистого паспорта ему дороги нет. И деньжат немного раздобыть было бы очень кстати. Ну, а что касается одежды, то тут уж как повезет.