Ночь выдалась ветреная и дождливая, темень такая, что Артем все же решил забраться на вагон заблаговременно, пока состав стоял на главном пути, дожидаясь кондуктора, выправлявшего проездные документы. В такую погоду разглядеть человека, распластавшегося на крыше вагона, очень трудно, разве что заранее знать о нем.
Свисток, протяжный, с переливами. И тут же, в ответ, мощный рев локомотива. Артем не видел паровоза в этой тьме, но как только состав тронулся, темноту стали прорезать огненные сполохи. Вспыхнут угольно-красной молнией, и еще гуще тьма, потом новая вспышка. Артем знал — это кочегар открывает топку, шурует по колосникам. Но что за ерунда — ужель здесь паровозы топят дровами? Артем потянул носом. Так и есть. Вот уж матушка Русь. Конечно, дров вдоль сибирской магистрали сколько угодно, но ведь тяга-то у паровоза на дровах, что у клячи, пары как следует не подымешь. А ведь профиль дороги сложный, ой как парок пригодится. Он давно слышал, что на кругобайкальской и забайкальской дорогах самое большое число катастроф, и не только по России, а в мире. Это и понятно — дорога то в гору, то под гору. А в гору нужен пар да пар. Не хватило — поедешь вниз, никакие тормоза не удержат. Дорогу строили скверно, разворовали все, что можно было разворовать. Шпалы облегченного типа. Да они выскочат, как только по ним с сумасшедшей скоростью покатится вниз какой-нибудь товарняк.
Кочегар, видно, переусердствовал, и Артема окатил сноп искр, вырвавшихся из трубы, несмотря на предохранительную сетку. Сразу запахло паленой материей. Но Артема это мало заботило — дождь погасит, если где что затлеет.
Хотелось есть и спать. Но ни того, ни другого делать не следовало. Спать — это верная смерть. А если поесть, то на сытый желудок и не заметишь, как уснешь. А так он урчит и побаливает, отгоняя сон.
Артему повезло. В первую же ночь товарный состав почти без остановок отмахал двести верст. Теперь Артем наверняка оторвался от возможных преследователей, исчез, и следов нет.
Утром, когда поезд подходил к очередному разъезду и по всему было заметно, что он тут остановится, Артем спрыгнул с подножки тормозного вагона.
Глухо отдалась боль в ноге, хлестнуло по лицу мокрыми ветвями. Вдали затихал перестук вагонных колес.
Тихо-тихо вокруг. Дождь кончился, но солнце так и не пробилось сквозь облака. За опушкой леса слышался приглушенный лай собак. Что-то поскрипывало — похоже на колодезный журавль.
«Куда это меня занесло?» — подумал Артем, поднимаясь с земли и оглядываясь. Кругом стоял лес, в котором широкой просекой зияла железная дорога. Вдали попыхивал локомотив. Так они пыхтят, набирая воду. Что же — нужно двигаться к разъезду. Но сначала пить. Отыскать в этом лесу родник — дело безнадежное, а вот чистую лужу после ночного дождя он обнаружит обязательно.
Пока искал лужу, проглянуло солнце, и лужа сама нашла Артема, призывно посветив ему солнечным зайчиком.
Артем наклонился над зеркальной поверхностью и тут же отпрянул. Ему показалось, что из лужи на него глянул какой-то земляной черт. И с такой физиономией он собирался идти на разъезд?
Спасибо луже.
Напившись, Артем долго и тщательно скреб лицо, уши, шею.
Проехать на крыше вагона двести верст под дождем и потоками паровозной гари — удивительно было бы, если бы он не походил на негра.
Окончив умывание, Артем нашел по соседству еще одну лужу с незамутненной водой, придирчиво осмотрел себя и остался доволен. Этакий сибирский кряжистый дядя, в меру обросший, прибыл на разъезд, чтобы двинуть куда-либо по железке в поисках подходящей работы.
На разъезде было пусто. Ни дежурного, ни жандарма. Два мужика сидели на деревянных сундуках и неторопливо мусолили козьи ножки. Они без всякого любопытства посмотрели на Артема, поклонились в ответ на его приветствие и вновь задымили.
Артем не курил. Но иногда для пользы дела нужно было и подымить с людьми.
— Братцы, не одолжитесь махорочкой, моя под дождем в кашу превратилась.
Мужики переглянулись, тот, что выглядел немного помоложе, достал кожаный кисет и протянул Артему.
И тут Артем сообразил, что сказал глупость. Ну конечно же, заядлый курильщик прежде всего сбережет от дождя табак и спички. А если нет спичек, то обязательно имеется кресало, трут или, на худой конец, пеньковый канат. Их берегут в жестяной коробке.
Артем неумело скрутил огромную козью ножку, прикурил… и тут же задохнулся. Мужики дружно заржали:
— Курец! Табак зазря переводишь!
— Да уж больно он у вас крепкий.
— Обыкновенный.