Выбрать главу

Страшные люди

Сбросив доху, старый Балагур не сразу сообразил, где находится. В голове оседала какая-то мешанина: Америкэн и Дылда. Одноглазый атаман и Коренастый... Этакая ерунда!..

Оба инспектора в заиндевевших спальных мешках свернулись возле потухшей печурки. Берлога настыла. А снаружи — слышно — воет пурга.

Да, людей из поселка по такой погоде не жди!..

Деятельный по натуре, дед не в состоянии долго лежать после сна. Поднялся, раздул огонь в печурке, наложил в нее рубленого плавника и сунулся к выходу.

— Куда, старичок? — этот высокий угрюмец высвободил из мешка голову и, видно, уже давно наблюдает за ним.

— Посмотреть, что делается на свете, — отрезал дед по-якутски, не сдержав раздражения, накопившегося вчерашним вечером. И не привык старик, чтобы одергивали его и покрикивали, как на шалуна мальчишку.

С трудом пробился в забитую наглухо щель. Собак и нарту замело — и не найти, если бы не дырочки в сугробе, образованные дыханием лаек. Прямо в эти дырочки старик, откопав мешок с кормом, и сунул по рыбине — по одной в каждую. Немного погодя выбрались наружу инспекторы. Коренастый — с ружьем.

— Его зачем взял? — показал Балагур на ружье.

— А если косолапый караулит? — осклабился тот.

Возвратившись в берлогу, инспекторы, к несказанному удивлению старого охотника, поскидали меховую одеву и стали азартно натирать снегом руки и грудь. Волосатые, крепкие торсы покраснели — от них валил пар. Возбужденно галдя, вытерлись парашютным шелком, напялили снова комбинезоны.

Из второго ящика, в углу, Коренастый извлек две консервные банки, вскрыл их длинным двугранным ножом. Вместе с приятелем принялся за обе щеки уплетать консервы.

— Не облизывайся, огонер, уж ладно, тебе оставляю, — пощерился на Балагура. — Или на строганине протянешь?

— А, рыбу я поем, консервов я не люблю, — ответил Балагур. — Чайку бы надо...

— В чайнике у нас... Как его, по-вашему... кофий. Пил такое? По мне, спирту бы лучше трахнуть, но жмот этот длинный не дает. Проси ты у него. Гость я, дескать!

— А чая не хочешь?

— Бурда! Спиртику бы или водочки! Может, у тебя случаем?

— В клубе врач говорил: водку шибко вредно пить. Я только чай... Я чай люблю. На нарте есть две заварки. Сейчас пойду принесу. И миска, и чайник у меня там...

— Ну тащи, тащи! — разрешил железнозубый. — Чифирнем в таком разе!

...Закончив несложную трапезу, Дылда уставился на деда. Балагур потел над большой алюминиевой миской с крутым кипятком.

— Ответь мне, старичок, — потребовал Дылда, — поблизости где большое озеро?

— Какое озеро? Рыбу ловить?

— Большое озеро. Чтобы самолету можно сесть.

— Э-э, какой самолет летит сюда!

— Не твое это дело! — повышает тон Дылда.

— Озер много... Совсем большой — Чирдах.

— Близко?

Дед кивнул, с шумом затягивая ароматный напиток.

Дылда привстал, поправляя комбинезон:

— Собирайся, старичок. Поедем, покажешь этот Чердак.

— Однако пурга... — с сомнением покачал головой старик. — Сиди пока, она уймется. Теперь надо хорошо кушать — скоро ехать будем.

— Да ну! — щелкнул зубами Коренастый. — Ты шаман, огонер? Может, камланить возьмешься, и пурга кончится?

— Пустые твои слова, — рассердился Балагур. — Мою голову видишь? Много снега в волосах — много пург встречалось мне. Мне ли не знать?

Балагур чувствовал себя разбитым после кошмарного ночного видения. Дрожали руки, державшие миску с чаем. И обильный пот, крупным бисером выступивший на лице, говорил о плохом самочувствии. А тут на тебе — поехали на озеро, и никаких!

— Значит, ветер скоро перестанет дуть? — спросил Дылда.

— Однако... Настя людей приведет. Все в поселок поедем.

— Какая такая Настя?

— Моя внучка...

Заполняя берлогу запахом крепкого табака, дед поведал, как Настя слышала самолет в тумане, как они вдвоем заметили следы упавших с неба... Ожидал — хвалить будут его и внучку. Но инспекторы мрачнели.

— Паршивая собака, старик! — заявил внезапно Дылда.

— Старый хрыч! — Коренастый, беспрестанно щелкая железом, ругался по-русски.

— Почему рассердились? — оторопел Балагур.

— Ишь, корчит блаженного! — кричал Коренастый. Он готов броситься на старика с кулаками.

Дылда встал, подошел к деду, просипел вкрадчиво:

— Отчего сразу всего не рассказал?

— Что говоришь? Не понимаю... — заморгал Балагур.

— Он не понимает! Он «темная душа»! — надрывался железнозубый. — Я ее сейчас почищу!

Дылда властным окриком прервал его истерику. Опять наклонился к охотнику: