— Мать, иди помоги, а то сын устал, пробить уже не может. Ты маму попроси, сынок, — ласково посоветовал он сыну. — Она тебя любит.
Сын гордо не слышал и не воспринимал этих разговоров.
— Алеша, лучше ты, — сказала Наташа и отошла, чтобы окончить спор.
Алеша кивнул, очень серьезно примерился, мяч прошел на середине маленьких ворот.
— Четыре — два, — сказал Алеша жестко и тряхнул головой.
— Ишь ты какая память, все помнит, — притворно изумился отец. — Ну ладно! — крикнул он, чтобы ободрить свою команду. — Вам же хуже. Отольются кошке мышкины слезы. Кто к нам с мячом... А ну, ребята, не Москва ль за нами?!
— А-а!.. — с готовностью завопила его команда. — Не Москва ль за нами?!..
Мать рассказывала что-то тихо другой матери. Они чистили картошку и иногда поднимали глаза, чтобы кивнуть друг другу и улыбнуться.
— Серьезный он очень, отец смеется, а он насупится — и напролом. Подрался два раза подряд. Меня в школу вызывают. Из-за девочки! Я так испугалась, думаю: начинается! А она — посторонняя, ну одноклассница только. Другой мальчишка — есть у них такой хулиган-второгодник, совсем за ним родители не смотрят — так написал он ей записку с ругательством, а наш полез защищать, больше всех ему надо! Подрались, наш его побил, умеет он это, хотя тот здоровый такой, верзила. А у него родители... отец? кем-то там оказался, шишкой на ровном месте... — Она спохватилась. — Ваш муж-то кем работает?
— Научный работник. Мы с ним вместе работаем.
— И вы тоже наукой?
— Я тоже.
— А кто ж с детьми, по дому справляется?
— Мы сами.
— Тяжело вам, а меня мой дома оставил, ушла я с работы, детей, говорит, воспитывай.
— Что ж, это правильно. Но тяжело на одну зарплату.
— Конечно. Так вот, вызывают меня в школу и говорят: будем исключать из школы за хулиганство. Пошел мой выяснять и вместо того, чтобы извиниться, замять это дело, правильно, говорит, сделал, раз здоровый хам и дурак учиться не хочет, надо бить, но посильнее. Учить надо раз и навсегда. И это он при учителях, при учениках, а главное, при матери пострадавшего, так какая же мать стерпит. Она такой шум подняла. Я уж туда-сюда, раз десять извинялась.
— Господи, как сложно все!
— Что вы! Девочки, они скромные, с ними потом забота, а это же мальчишки. Я говорю: зачем ты лез в чужое дело? Зачем? Ты учись! А отец — правильно, раз надо, значит, надо, бей их в морду, за нами не заржавеет, поговорка у него такая, а выгонят — не пропадем. Вот я и стою промеж двух огней, а начинаешь ему говорить, он машет рукой — ты дочь воспитывай, а Алексея я воспитаю.
— Ужасно, — сказала другая мать и даже приостановилась. — Как сложно, — опять повторила она.
— И всегда он так, где в автобусе или троллейбусе скандал или крик, он тут как тут. И Алешу так учит: ты, говорит, ничего не бойся, раз живем, раз и помрем! Это мальчику-то... Но любит его, конечно, очень...
— А-а! — закричали на поле. — Мать, мать, готовь ведра. Алеша за водой пойдет. Алеша, какой счет, у тебя память хорошая?
Боря крикнул:
— Четыре — три!
— Сейчас мы их по бревнышку.
— Наташа, тебе не жарко?
— Нет, мама.
— А кем работает ваш муж?
— Мастером, на заводе. Он рабочим был и учился, техникум прямо при их производстве. А вот сейчас мастером, лет уж семь, наверное. — И добавила зачем-то: — А вообще он до войны учился, его с первого курса на фронт, в ополчение... и он всю войну. — Женщина понимающе кивнула. — Да, всю войну. И ранен... И всю до конца. И потом еще пришлось хлебнуть столько!
— Мой муж тоже... Как он долго — сказал, полчаса, уже больше прошло... тоже студентом из университета в ополчение. И ранен был, много тоже натерпелись.
— Да, война — страшно подумать. Вот, Алеша растет, страшно подумать. Не дай бог! Не дай бог!
— Что вы — это ужас!
Торжествующий рев прервал их разговор.
— Деревня! Потренироваться надо. Мать, готовь ведро!
— Мама, ведро Алеше приготовь, — кричала дочь.
— Ведро, тетя Катя!
Алеша улыбался.
— Ничего, Наташа, ничего!
Отдал ей мяч. Девушка прошла по краю, обвела Лену, столкнулась с Кузнецовым. Он не нападал и не мешал, только загораживал путь, девушка протолкнула мяч вперед.
— Хорошо! — крикнул Алеша.
Он с лету, эффектно падая, сильно в упор пробил по воротам. Удар был великолепный, конечно, и, конечно, Алеша блеснул, беда только в том, что мяч попал в голову Боре, который мужественно защищал подступы. Мяч отскочил, а Боря сел от удара, обхватил голову руками и собирался заплакать.
Обе матери были уже на ногах.
Кузнецов-старший поднял мальчика, разнял руки, заглянул в лицо.