Через несколько суток «особый эшелон» прибыл в Москву. Остановились в гостинице «Националь», напротив Кремля. Через час Буденный и Ворошилов были у Главнокомандующего Вооруженными Силами республики С. С. Каменева. Выслушав краткий доклад о состоянии 1-й Конармии, Главком заговорил о порядке переброски ее к западным границам. Несмотря на уже принятое предварительное решение о передвижении конников походным порядком, вопросов, которые следовало решить в полевом штабе, было много. Этим и занялись.
Улучив свободную минутку, Семен Михайлович позвонил И. В. Сталину и М. И. Калинину. Те обрадовались приезду знакомых фронтовиков, пригласили их на заседание IX съезда партии, обещали устроить встречу с В. И. Лениным. И хотя Семен Михайлович много слышал о Ленине как о внешне обыкновенном человеке, пылкое воображение рисовало Ильича высоким, широкоплечим, с крупной головой и суровым взглядом проницательных глаз.
Командарм стоял в группе военных делегатов съезда, ожидая появления В. И. Ленина. И не заметил, когда быстро идущий по коридору среднего роста человек, с небольшой бородкой, подошел к военным и, окидывая его с ног до головы прищуренным взглядом, спросил:
— Так вы и есть тот самый Буденный? Как дела, товарищ Буденный?
— Слава богу, Владимир Ильич, — с трудом приходя в себя от неожиданности, ответил командарм.
— Это, выходит, по-русски — хорошо. Значит, «слава богу»? — звонко и заразительно рассмеялся Ленин и тут же, посерьезнев, добавил — О вашем приезде мне уже говорили, но я не ожидал увидеть вас так скоро. Идемте на заседание, а о делах поговорим позже.
После вечернего заседания съезда, когда делегаты отправились ужинать, В. И. Ленин пригласил командиров-конармейцев к себе в кабинет, находившийся в Кремле. Он хотел знать абсолютно все связанное с жизнью конников — в каких боях участвовали за последнее время, награждены ли отличившиеся, каково состояние политической работы в полках, как относятся бойцы к политике партии и Советской власти, что можно сказать об их настроении, каков классовый, национальный и даже возрастной состав бойцов 1-й Конармии, достаточно ли обмундирования, продовольствия, медикаментов, боеприпасов и фуража, хватает ли газет и агитлитературы… Вслушиваясь в ответы, Ильич делал пометки в блокноте. Беседа была дружеской, сердечной, располагала к взаимной откровенности. Порою Ленин обменивался взглядом с Ворошиловым, которого знал еще по Стокгольмскому съезду партии. По всему чувствовалось, что Ильичу понравился Семен Буденный — подтянутый, бравый командир, так много сделавший для защиты Советской власти. После того как командарм живым, народным языком нарисовал картины сражений 1-й Конной на Южном и Кавказском фронтах, Владимир Ильич заметил:
— Что же, выходит, мы правильно поступили, создав Конную армию. Таких армий не было в истории. Белые имеют только конные корпуса… Да, товарищи, — продолжал он, все более и более воодушевляясь, — революция ломает все старое, отжившее и выдвигает новые, прогрессивные формы организации, в том числе и в военном строительстве.
Всматриваясь в доброе и в то же время сосредоточенное лицо Ленина, вслушиваясь в его голос, Семен Михайлович невольно припоминал трудности, которые пришлось пережить при организации 1-й Конной. Именно этот сугубо штатский на вид человек, великолепно разбирающийся в военном деле, отбросив всех рутинеров, помог создать грозу белогвардейщины —1-ю Конармию.
Кратко обрисовав внутреннюю и международную обстановку, В. И. Ленин сказал, что теперь белопанская Польша стала главной ударной силой Антанты. Политическая цель ее нового похода остается прежней: уничтожение Советской власти в России, восстановление в ней буржуазно-помещичьего строя.
— Империалисты намерены, — сказал в заключение Ильич, — польский пролетариат и беднейшее крестьянство бросить в новый пожар войны и на их крови умножить свои богатства.
Беседа затянулась. Несколько раз в кабинет заглядывал секретарь. В. И. Ленин посмотрел на часы и поинтересовался планами переброски 1-й Конной армии на другой фронт.
— Только, пожалуйста, не растягивайте сроки, нужно спешить, — сказал он.